Отражение традиций и новаций в народном этикете ингушей

Зязиков М.М. Отражение традиций и новаций в народном этикете ингушей

Нельзя не сожалеть о том, что в начале XXI века, века информационной революции и активных трансграничных коммуникаций, важнейшие вопросы характера человеческих взаимоотношений, этикета,  поведенческой культуры людей оказались на периферии общественных приоритетов. И это положение характерно. Оно, к сожалению, отражает общемировую тенденцию сокращения того пространства, где человек обязан был следовать строгим этикетным нормам, которые воспитывали в нем уважение к близким, привычку заботиться о них, учили видеть в окружающем мире красоту, заключенную, прежде всего, в красоте человеческого общения. Изменения к худшему, проявившиеся в забвении этикета, можно считать одной из жертв, которую современное рационалистическое общество положило на алтарь истории. Но в то же время в этом нельзя не видеть дани глобальным процессам, которые часто затеняют процессы локальные, протекающие, в том числе, в народной культуре, каждая из которых может представить не только самобытные образцы художественного творчества, но и народной педагогики.

Результатом этой народной педагогики является то, что практически нельзя встретить человека, который не был бы знаком хотя бы с элементарными правилами этикета, свойственными определенной культуре. Любая народная традиция имела такие правила этикета, которые позволяли ее носителям легко находить общий язык с представителями других народов, ибо эти правила опирались на принципы уважения, дружелюбия, взаимопомощи и гостеприимства. Они помогали понять собеседника, невзирая на его происхождение и воспитание.

Есть ошибочное представление, что  этикетные нормы фиксируют лишь внешние проявления человеческих взаимоотношений. За внешней стороной этикета  скрыта  их внутренняя, сущностная сторона. Не всегда они составляют единое, органичное целое. В жизни несовпадение этикетных норм быстро обнаруживает себя. В этикете многое является результатом традиции и воспитания, но отдельные его нормы следуют, в первую очередь, природной ритмике. В них сливаются знания и интуиция, причем интуитивный план основан на глубокой психологической подготовленности, которую мы часто называем жизненным опытом. Он не ограничивается нашими личностными представлениями, а включает в себя и опыт  близких нам людей,  и исторический опыт народов. (Терновая Л.О., Немчук А.А, 2002).

Особый интерес вызывает тот исторический опыт, который мы можем сегодня почерпнуть из богатого источника народной культуры, в том числе и народов нашей страны. Вот, например, некоторые наблюдения и размышления относительно традиций народного этикета, сохранившихся у  ингушского народа.

Народный этикет ингушей представляет собой совокупность различных правил и норм общественного поведения, форм и способов общения, сформировавшихся  тысячелетиями. Народный этикет всегда мудр, многозначителен и практичен. Даже век глобализации, не терпящий «пережитков» прошлого, не смог изжить из народной памяти отдельных норм ингушского этикета.

Народный этикет определяет умонастроение и жизненную позицию социума. Непосвященному трудно понять сущность многих нюансов, с которыми приходится сталкиваться, попадая в ингушское общество или общаясь с отдельными ее представителями. Человек в этом случае сталкивается с множеством едва уловимых нюансов и тонкостей, которые представителю иной национальной среды малопонятны и нередко кажутся противоречивыми. Например, в далекое время некое важное административное «лицо» назвало ингушей льстецами лишь только на основании того, что, когда это «лицо» садилось на коня, ингуши бросились поддерживать стремена. Откуда было тому «лицу» знать, что тут имел место самый обыкновенный обязательный обычай проявления внимания к гостю. Откуда было этому «лицу» знать, что в ингушском народе одними из самых презираемых качеств являются лесть и угодничество – качества, свойственные рабской натуре. Даже на простую похвалу ингуш скуп, и об этом он говорит в своей пословице: «Похвали человека с кончик иглы, как он тут же начнет портиться у тебя на глазах».

Впервые в научной литературе об особенностях ингушского характера написал выдающийся ингушский ученый-этнограф, краевед и юрист  Чах Ахриев (1850 - 1914). В небольшой по объему статье «О характере ингушей» он отмечал, что приветливость и добросердечие ингуш проявляет к любому человеку, какой бы веры и национальности он ни был. (Ахриев, 2000. С. 170). Исследователь справедливо считал, что на характер народа влияют не только окружающая физическая составляющая, но также социально-экономические условия жизни и исторически обусловленные взаимоотношения с другими народами, как в положительном, так и в отрицательном планах.

 Особенности народного этикета отмечены историком М. Базоркиным (Базоркин, 2002. С. 82-83), но специальных исследований этой сложной, многогранной темы так и не было предпринято. Особенности ингушского менталитета и обыденная жизнь народа в конце XIX – начале XX веков мало привлекала к себе внимание исследователей. Вместе с тем нужно отметить, что большой вклад в изучение истории и фольклора ингушского народа отражающие национальный этикет внесли кавказоведы Л.Семенов (Семенов, 1963), Н.Яковлев (Яковлев, 1925), Е.Крупнов (Крупнов, 1971) и некоторые другие.

 Знание, изучение и соблюдение правил народного этикета имеют огромное значение и для современных ингушей, а также, хотелось бы надеяться. И не только для них. Попытаемся дать общее представление о некоторых базовых основах ингушского этикета и этических норм поведения.

«Яхь» (достоинство)

Одним из важных качеств ингуша является его достоинство («яхь»). Точного перевода этого термина на русский язык не имеется, и потому приходится объяснять его суть описательным образом. С ингушского языка его можно перевести как «чувство соревновательности», соревновательность (стремление быть лучше других) в совершении благородных, добрых, а также общественно значимых дел. Это чистая конкуренция, добрая зависть, которая формирует динамическое развитие, стимулирует лучшее. В сути этого понятия лежит понятие о позитивном самоутверждении личности в своем социуме. Человек должен стремиться быть во всем лучше или не хуже других, в этом плане он должен обладать духом соревновательности. Одна из пословиц гласит: «Да не родит мать сына, не имеющего достоинство, а если и родит, то пусть он не доживет до полудня». Про никчемного и не дорожащего мнением окружающих человека презрительно говорили: «Это человек, не имеющий достоинства». А с таким человеком предпочитали не знаться и, тем более, не заключать родство.

Довольно приближенно одной из граней понятия «яхь» можно соотнести и русское – «белая зависть». Когда же понятие «яхь» приобретает гипертрофированные свойства и человек начинает не соревноваться на чистосердечной основе, а на первое место у него выходит неприязнь к более успешным людям, когда человек стремится возвыситься через

ущемление (унижение, очернение) другого человека (например, соперника). Про такого человека говорят, что он имеет «хьаг1» (к этому понятию близко русское «черная зависть»). Не зря существует поговорка: «Надо иметь «яхь», но никак нельзя иметь «хьаг1». В народе говорят, что мужчина ко всем другим имеет «яхь», то есть хочет быть если не лучше, то уже, конечно, не хуже других, достойным уважения. Но вместе с тем тот же мужчина не имеет «яхь» по отношению к своему сыну. Он является единственным исключением, поскольку отец всегда желает, чтобы сын превзошел даже своего отца, не говоря уже о других. Человек, имеющий «яхь», должен успешно продвигаться вперед ценою своего труда, старания, но никак не стремиться возвыситься через ущемление других – это непреложное правило. Нарушающие его заслуживают осуждения.

«Эздел» (благородство)

Значимой категорией ингушского характера и поведения является «эздел» – в переводе означающая «благородство». Это понятие касается как происхождения человека, так и его личностных качеств. На рубеже XIX – XX веков в ингушском быту были еще довольно сильны подразделения по значимости ингушских родов – фамилий. Эти подразделения сошли почти на нет уже в наше время, когда о них сохраняется лишь память. Хотя ингуш не прочь иногда кичиться, говоря, что в его народе не было князей и холопов, все же нельзя сбрасывать со счетов, что внутри ингушского общества еще в указанное время подразделения родов соблюдались и учитывались при заключении родства. Это деление начало отмирать как раз на рубеже XIX – XX веков, когда ингуши вновь стали осваивать равнинные земли и старые социальные подразделения, имевшие место в горах, стали нарушаться.

 В конце XIX – начале XX веков понятие «эздел», как социальное явление (происхождение), стало уходить в прошлое; в новое время «эздел» осмысливается как благородное поведение личности. Теперь понятие «эзди саг», благородный человек, стало поведенческим эталоном. Народная мудрость гласит: «Даже будучи в глухом лесу, человек обязан соблюдать «эздел» – благородство, хотя бы и перед самим собою». Ингуш, желающий иметь о себе добрую славу, обязан соблюдать «эздел» всегда и во всем: в отношениях с людьми, при приеме пищи, в соблюдении многих норм этикета. «Внутреннее (не показное) благородство крепче скалистого берега» («Сих лета эздел – бохаргбоаца лоаман берд») гласит народная мудрость. Естественно, ингушам присущи и такие общечеловеческие качества, как откровенность, чуткость, дружелюбие, щедрость и др. Разница может быть только в том, что все это ингуш понимает несколько по-своему, и охарактеризовать эти поведенческие нюансы довольно сложно.

«Сий» (честь)

Весьма щепетилен ингуш и в отношении чести (сий). По народным воззрениям, это то, что постоянно необходимо оберегать. Уместным будет вспомнить следующую народную притчу – «Утерянную честь не вернуть». «Когда-то дружили Вода, Ветер, Огонь и Честь. Они всегда были вместе, но как-то им необходимо было на время разойтись, чтобы каждый мог заняться своими делами. При расставании стали они рассуждать, как им найти потом друг друга. Вода сказала, что ее можно найти там, где растет камыш. Ветер сказал, что он всегда находится там, где трепещут листья. Огонь отметил, что его можно найти по идущему вверх дыму. Лишь одна Честь стояла молча. Поинтересовались, почему она не называет своих признаков. Она сказала: «Вы можете и расходиться, и вновь сходиться, а мне это не позволено. Тот, кто однажды расстался со мною, расстался навсегда и более со мною не встретится». (Зязиков, 2000. С. 184).

Все ранее упомянутые черты характера и поведения человека в равной мере относятся как к мужчине, так и к женщине. Однако для женской половины общества понятие «сий» (честь) приобретает более щепетильный характер. «Девушка должна быть чиста как топленое масло» («Дежа даьтта сана ц1ена хила еза йо1»), говорит пословица. Одной из самых уничтожающих характеристик предстают слова: «Сий доацаш саг ва из» – «этот человек без чести». И напротив: «Самое большое богатство, если ты в чести у народа» («Доккхаг1а дола рузкъа да наха хьо сийдеш вале»), напоминает народная мудрость.

«Гlулакх»  (воспитанность)

Ингуш немалое значение придает понятию «гIулакх» – воспитанность. Иногда трактуется и как «оказывающий услугу», «услужливый». Причем последнее слово, «услужливость», совершенно чуждо понятию «холуйство». «Услужливость», в понимании ингуша, – это воспитанность, это стремление оказать добрую услугу старшему, ребенку, беззащитному, нуждающемуся и т.д. «Хороший конь узнается по иноходи, благородный человек – по делам» («Дика ды йорг1ах бовз, эзди саг г1улакхах вовз»).

«Сабар»  (терпение, сдержанность)

Поскольку ингуш по характеру, как отмечал Ч. Ахриев, сангвиничен, то большое значение в этой связи народ придавал сдержанности («сабар»). Перевести это слово можно как «спокойствие», «сдержанность», «терпение». Если сложить содержание этих слов, то в сумме они и образуют понятие «сабар». Эта черта характера и поведения ингуша весьма необходима для него, поскольку призвана уберечь его от принятия скоропалительных, недостаточно обдуманных решений, принимаемых иногда в пылу горячности, сиюминутного настроения. Не удивительно, что понятию «сабар» посвящено немало разных притч и пословиц. Вот некоторые из них: «Сдержанность – от Бога, а поспешность – от шайтана», «Сдержанность – ум, а поспешность – глупость», «Торопливая река (не имеющая «сабар») до моря не дотекла...» и т.д.

 «Дош»  (слово)

Внимание к речевой стороне этикета повсеместно продиктовано тем, что чаще всего в жизни именно он предполагает активизацию общения, придание ему доверительного характера. Этому служат несколько общих  правил речевого этикета, которые более широко можно трактовать и как правила межкультурной коммуникации. Первое - выражать искреннюю уважительность и доброжелательность к адресату.  Второе - проявлять уместную в данной ситуации вежливость, тактичность. Третье - не навязывать собеседнику собственных оценок и суждений, не ставить в пример собственное поведение и жизненный опыт. Четвертое - учитывать в разговоре интересы и убеждения собеседника. Пятое - выбирать и поддерживать общую, интересную для всех тему разговора. Шестое - придерживаться логики развития темы, уместно использовать сравнения, избегать софистических уловок. Седьмое - учитывать психологические особенности слушателей, связанные с наличием порога смыслового восприятия и ограниченным временем концентрации внимания. Восьмое - учитывать особенности каждого микротекста, значения каждой речевой структуры для текста в целом. Девятое - не забывать, что «собеседник» не только слышит, но и видит Вас и поэтому требуется следить за выражением лица, позами и жестами.

Все проявления национального характера тесно связаны с языком. Известно, что слово является материальным выражением мысли, и поэтому многое зависит от того, как она высказана. О семейной и групповой языковой принадлежности уже было сказано, но немалый интерес представляет выявление свойств самого языка. Начиная с фонетики, отметим, что в ингушском языке, как и во многих кавказских языках, немало взрывных, гортанных и щелевых звуков. Помимо них в ингушском языке имеются все звуки русского языка, поэтому неудивительно, что ингуши по-русски говорят почти без акцента. Характерной особенностью ингушского языка является его краткость, лаконичность. Известный лингвист Н.Ф. Яковлев об ингушском языке пишет: «... ингуш, умеющий говорить по-русски, назовет свой язык трудным, и отчасти он прав, потому что ингушский язык богаче русского некоторыми способами выражения, но очень неудобен, когда дело доходит до таких понятий, которых история Ингушии не знала. По-ингушски в одном-двух словах можно выразить такие оттенки мысли, которые в русском языке потребовали бы многословных и долгих пояснений: но, наряду с этим, в ингушском языке нет таких простых слов, как, например, «приказать» или «просить». (Яковлев, 1925, 216).

Несколько подправляя эту цитату, отметим, что слово «просить» имеется в ингушском языке, но не в значении просить милостыню. В других значениях, обычно свойственных всем народам, просьба в ингушском языке присутствует, например, «дай мне свое слово» («Хьай дош дал сонна»). А вот насчет слова «приказать» Н. Яковлев совершенно прав. При бесклассовом и внешне социально как бы правоправном ингушском обществе приказная форма обращения человека к человеку, по ингушским понятиям, нарушает их взаимное равноправие: человек, которому приказали, как бы ставится тем самым в зависимое положение от приказывающего. Поэтому совершенно справедливо отметил Н. Яковлев, что слово «сказать» («говорю тебе», «сказал тебе») берет на себя и функции приказной, но мягко выраженной формы. Особую чуткость ингуш проявляет к слову как таковому. Вот как об этом, например, пишет известный ингушский ученый Ибрагим Дахкильгов: «В ингушском языке «дош» – слово многозначно. Это и «дош» – слово в прямом его значении; и «дош да» – слово есть – стоящее, крепкое, надежное, правдивое слово; и «дош деннад» – дал слово (в том же значении, что и в русском языке); «дош аьннад» – слово сказал (дал указание, решил, пообещал); и «дош доацар да» – слово бессмысленное, ерунда, ничего не значащее и т.д. О силе, меткости, значимости слова имеется много пословиц и поговорок. В древности слово одушевлялось, являлось субъектом. После произнесения оно якобы обретало самостоятельную жизнь и имело изначально заложенное содержание. Люди считали, что слово может творить добро (отсюда благопожелания), а может творить и зло (отсюда проклятия)». (Антология ингушского фольклора, 2003. С. 294). Красноречиво о слове и человеческой речи сами за себя говорят пословицы: «Ружье и кинжал убивают одного, а плохое слово – десятерых». «Вовремя сказанное слово – по делу выстрелившее ружье». «Непроизнесенное слово в твоей власти, а произнес – и ты уже раб его». «Не ступи ногою, не посмотрев вперед; не молви слова, не оглянувшись (т.е. не подумав о последствиях)». «Когда попросили самое сладкое, принесли язык; когда же попросили самое горькое, опять же язык принесли». «Рана от ножа (кинжала) заживает, но рана от языка не заживает никогда». «Ласковое слово из норы змею выманило, красивое слово гору Казбек растопило». Этот перечень можно было бы еще значительно продолжить, но и так ясно, что народ видел в языке и «целительный бальзам», и «смертельный яд».

Особенно презираемы ингушами понятия, объединяемые под термином «тийшаболх», что, опять же в приближенном переводе, означает подлость, предательство в разных формах их проявления. В буквальном переводе – «обман доверия».

Ингуш чаще всего доброжелателен, открыт, откровенен и отходчив. Он может представать и враждебным, если будет затронута честь его народа, семьи, рода и его самого; если будет некоторыми способами выражения обмануто его доверие, если будет очевидна неискренность во взаимоотношениях и т.д. Хотя все это, конечно, присуще многим народам.

Из всего вышесказанного очевидно, что характеру и поведению ингуша свойственны те же качества, которые присущи людям любой национальности, но при этом, естественно, имеются разного рода специфические, часто едва уловимые, свои собственные национальные особенности.

Этикет – важная составляющая национальной  культуры. Нормы этикета, формы общения всегда помогали народу сохраняться как общности; их знание позволяло ему налаживать плодотворные  взаимоотношения с  окружающими народами.  Опора на национальные традиции и в этой части должна помочь российскому обществу изжить хотя бы некоторые из тех проблем, которые принес нам сложный период постсоветского реформирования, когда вместе с ненужным социально-культурным багажом социалистического общежития было потеряно многое из того, что характеризует общежитие людей, построенное на уважении к другим людям и стремлении проявить заботу о них.

Этикет – особый язык, универсальность которого облегчает человеческое общение. При этом этикет предполагает корректное отношение и к каждому национальному языку, как выражению уникальной исторической традиции, и к такой традиции в целом, что делает нашу жизнь не просто более яркой, образной, эмоционально насыщенной, но и насыщает ее смыслом глубокой мудрости, накопленной каждым народом.

 Литература

Антология ингушского фольклора. Т. 2. Нальчик, 2003.

 Ахриев Ч. Избранное / Под ред. А. Мальсагова. Назрань, 2000.

 Базоркин М.М. История происхождения ингушей. Нальчик, 2002.

 Зязиков М.М. Религия и мировоззрение ингушей. Ростов-на-Дону, 2000.

Зязиков М.М.Традиционная культура ингушей. История и современность. Ростов-на-Дону, 2004.

 Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. Москва, 1971.

Рябова Е.Л. Культура конфликтного взаимодействия как фактор политической стабильности. М-, 2010.

 Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 гг. Грозный, 1963.

Танкиев А.Х. Духовные башни ингушского народа. Саратов, 1997г.

 Терновая Л.О., Немчук А.А. От века XIX к веку XXI: лексикон международного общения.  М.: Интердиалект+, 2002.

Яковлев Н. Ингуши. Популярный очерк. Москва, 1925.