На рубеже 40-50-х гг. XX в. на Западе появилось идеологическое клише – «советская империя». Рожденное в условиях политического противостояния, с окончанием «холодной войны» это понятие не исчезло, а из языка политических дискуссий «перешло в распоряжение историков» [1, р. 22].Фактически их задача сводилась к тому, чтобы показать, что этот термин, прежде всего, идеологический. Большинство западных историков пришло к мнению, что данное определение для советской системы требует большого числа оговорок [2, р. 123 – 124]. Тем не менее, этот термин стал неожиданно популярен в современной отечественной науке[3]. Особенно широко его используют в странах СНГ (правда, там он используется политической позицией авторов, а не результатом их научных обобщений).
А. Каменский считает, что «понятие империя столь обширно, что не имеет особого смысла» [4, с. 61]. Есть определенные основания для применения данного термина при анализе взаимоотношений СССР и стран Восточной Европы в послевоенный период. Но большинство авторов под этой формулировкой подразумевают взаимоотношения центра и национальных территорий (периферии) в рамках Советского Союза. Между тем, уже существует понятие «форма административно-территориального устройства», в которой традиционно выделяются: унитарная форма, федерация и конфедерация. Введение понятия «империя» может лишь уточнить, расширить эту классификацию.
Теоретические основы политики большевиков в национальной сфере были заложены II Интернационалом, провозгласившим в 1896 г., что «он стоит за полное право самоопределения всех наций». Это положение социал-демократов входило в противоречие с курсом российской социал-демократии на мировую революцию и созданием мирового пролетарского братства. Но главное, лозунг «право наций на отделение» рассматривался большевиками как один из рычагов развала самодержавного политического режима. В.И. Ленин постоянно повторял: «Мы за право отделения (а не за отделение всех!)… Отделение вовсе не наш план… В общем мы против отделения. Но мы стоим за право на отделение ввиду черносотенного великорусского национализма, который так испоганил дело национального сожительства, что иногда больше связи получится после свободного отделения!!!» [7, с. 234 – 235].
Весной 1917 г. крупнейшая партия России – эсеры нашли формулу решения национального вопроса, выдвинув идею федерации. И.В. Сталин высказался против: «…Неразумно добиваться для России федерации, самой жизнью обречённой на исчезновение» [8, с. 25]. Однако вернувшийся из эмиграции В.И. Ленин поддержал эту идею. На VII (апрельской) Всероссийской партийной конференции он заявил: «Мы хотим братского союза всех народов. Если будет Украинская республика и Российская республика, между ними будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что у нас республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, они отделятся» [9, с. 436]. К этому времени И.В. Сталин был уже знаком с позицией В.И. Ленина и на конференции его поддержал.
Второго ноября 1917 г. была опубликована «Декларация прав народов России», в которой провозглашалась отмена всех национальных привилегий, равенство и суверенность всех народов России. В короткое время была признана независимость Финляндии, Польши, Украины, Белоруссии, Молдавии, Тувы. В рамках РСФСР были созданы автономные образования (Трудовая Коммуна немцев Поволжья, Башкирская и Крымская автономные республики, Карельская Трудовая Коммуна, Чувашская, Киргизская, Калмыкская, Марийская автономные области, автономная область Вотякского народа). С другой стороны, с помощью Красной Армии были свергнуты «буржуазные» правительства на Украине, в Закавказье и Средней Азии.
С созданными национальными автономными образованиями в рамках РСФСР, у центральной власти в течение 1918 – 1920 гг. особых проблем не возникало. Между тем, с введением в 1921 г. нэпа, некоторые руководители национальных регионов начали проявлять большую самостоятельность, что вызывало напряженность между центральными и региональными органами власти. В августе 1922 г. политбюро ЦК РКП (б) организовало специальную комиссию. Возглавивший ее И.В. Сталин стремился найти такую форму объединения, которая заставила бы национально-государственные образования подчиниться центру, и предложил политбюро от имени комиссии идею культурно-национальной автономии. В.И. Ленин считал идею И.В. Сталина несвоевременной и предложил план создания федеративного союза республик.
30 декабря 1922 г. первый Всесоюзный съезд Советов утвердил Декларацию и Договор об образовании нового государства - Союза Советских Социалистических Республик.
И.В. Сталин как практик понимал, что положение «о праве нации на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства» могут обернуться негативными последствиями для страны. В мае 1923 г. ему удалось добиться ареста члена наркомата по национальным делам М.Х. Султан-Галиева, выступавшего за создание мусульманской автономии из народов Поволжья и Приуралья. Длившаяся в партии многие годы дискуссия о праве наций на самоопределение вплоть до отделения завершилась. В середине 20-х гг. слово «федерация» из партийно-государственной лексики фактически исчезло.
Партийно-государственное руководство полагало, что в той форме, в какой национальный вопрос достался от дореволюционной России, в СССР уже решен. На ХIII съезде РКП (б) (апрель 1924 г.) выступивший с политическим докладом Г.Е. Зиновьев, касаясь национального вопроса, констатировал: «Разве в этот год ЦК партии вместе со всей партией не разрешил в основном этот вопрос? Да, он разрешен, осталось доделать только детали» [10, с. 42 – 43.].
В 20-е гг. в отношениях между центральной властью и республиками возникли черты, которые сегодня оцениваются как имперские. «Суть вопроса о господстве одной нации над другой в колониях состоит не в том, как много иноземцев приехало в колонию и живет в ней. Главное в другом – господствуют ли иноземцы в первом эшелоне власти. И если «да», то какова степень этого господства, то есть, какова разница между долей иноземцев в составе населения и в составе властной элиты» [11].В 20-е гг. во всех регионах страны ключевые посты занимали присланные из Москвы руководители. Большинство из них были русскими. Например, в Ашхабаде «московские эмиссары занимали главный политический пост — пост первого секретаря ЦК компартии Туркмении — почти 20 лет, а с 1947 года уже в качестве вторых секретарей на протяжении еще почти 45 лет контролировали первого секретаря ЦК КПТ — туркмена» [12, с. 216].
Такая тенденция была характерна для Северного Кавказа и в Средней Азии. Но как отмечает Ш.Х.Кадыров, в Средней Азии это вызывалось «не столько недоверием метрополии к элитам колонии, сколько неподготовленностью автохтонов к государственному управлению и модернизации» [13].В остальных же регионах страны чаще всего концентрация власти в руках присланных из Москвы руководителей способствовала укреплению советской власти в регионах. То есть, кадровая политика партии в 20-е гг., прежде всего, была обусловлена политическими целями.
При этом, сконцентрировав власть в своих руках, руководство страны делало максимум для развития национальных регионов. В них не было такой антирелигиозной пропаганды, как в русских регионах. Для десятков наций и малочисленных народов началось создание национальных алфавитов. Открывались национальные школы, курсы, университеты, библиотеки и театры. Был взят курс на коренизацию кадров, то есть, постепенный переход к формированию аппарата управления в национальных республиках из представителей местного национального населения. В конечном итоге, многие народности впервые обрели свою государственность. К 1933 г. помимо союзных республик, автономных республик и областей, насчитывалось 117 национальных районов, более 3 тыс. национальных советов[14, с. 71].
То есть, если эту политику в отношении национальных регионов (которые по западной терминологии определяются как внутренние колонии) и можно определить как имперскую, то ее, безусловно, можно только приветствовать. Не случайно появилось определение «империя положительного действия»[15].Считается, что только советская Средняя Азия с формальной точки зрения оставалась колонией, но более прогрессивной, чем современные среднеазиатские однонациональные государства. К Советскому Союзу 20-х годов не только не применимо понятие «империя», а напротив, в сфере национального строительства СССР был одним из самых передовых стран мира.
Проводившаяся в отношении национальных регионов политика зачастую ущемляла интересы русских. Это, в частности, проявлялось, при проведении границ между вновь созданными союзными и автономными республиками. Так, в 1921 г. в процессе формирования Горской АССР к ней были присоединены земли 17 казачьих станиц и хуторов, в которых проживало 65 тыс. русских. Особенно много уступок было сделано при определении границ РСФСР и БССР. В Средней Азии важной составляющей этой политики стало закрытие восточных окраин для русской сельскохозяйственной колонизации, которая активно развивалась до революции.
Этот перехлест затронул сферу идеологии. Так, в январе 1929 г. конференция историков-марксистов «установила» неприемлемость термина «русская история», из-за того, что этот старый, унаследованный от царской России термин, будто бы насыщен великодержавным шовинизмом, прикрывал и оправдывал политику колониального угнетения и насилия[16]. Действия власти по устранению этих перегибов начались в 1932 г., когда Политбюро ЦК ВКП (б) приняло два постановления с критикой украинизации. Они стали сигналом к пересмотру ряда мер в национальной политике [17]. Число национальных территориальных образований было существенно уменьшено: к 1938 г. число автономных областей по сравнению с 1932 г. сократилось вдвое с 16 до 8, были упразднены 290 национальных районов, 7 тыс. национальных сельских советов, 10 тыс. национальных колхозов. Прекратилась проводившаяся до 1933 г. кампания по латинизации национальных алфавитов. Массовым репрессиям были подвергнуты национальные элиты, в том числе и тех наций, статус которых не был поставлен под вопрос [18, с. 66].
К середине 30-х гг. в политический лексикон вошел новый термин – «советский народ». В отличие от прежней трактовки понятие «народ» как этнического единства, советский народ представлял собой единство политическое. Это повлекло за собой появление такой новой духовной ценности как «советский патриотизм». 15 мая 1934 г. было принято совместное постановление правительства СССР и ЦК ВКП (б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР». Если в течение 20-х гг.широко тиражировались высказывания В.И. Ленина о господстве великорусского шовинизма [19, с. 120], о «великороссах как угнетающей нации»[20, с. 440], то в начале 30-х гг. пафос публикаций изменился: «Много веков творил историю своей страны великий русский народ вместе с другими народами России и во главе их вел героическую освободительную войну против насилия и издевательств над его прекрасной родиной со стороны бояр и царей, царских палачей, помещиков и капиталистов» [21, с. 322]. С 1 сентября 1938 г. русский язык был введен в качестве обязательного предмета, начиная со 2 – 3-го классов в школах национальных республик и областей. Во второй половине 30-х годов русские становятся «первыми среди равных» в «дружной семье советских народов». В ходе развития индустриализации прежнее, негативное отношение к миграции русских в национальные республики было отброшено, и в 30-е годы число русских за пределами РСФСР более чем удвоилось.
В 50-е гг. в развитии национальных отношений начался новый этап – возникновение национализма. В мае 1955 г. были несколько расширены права союзных республик в сфере утверждения планов и распределения всех видов продукции, вырабатываемой республиканскими предприятиями. В1956 г. из союзного подчинения в республиканское было передано около 11 тыс. промышленных предприятий (в результате удельный вес предприятий республиканского значения повысился с 31 % до 47 %). В феврале 1957 г. были расширены права республик и в сфере законодательства и судопроизводства. За центральной властью осталась разработка основ уголовного, гражданского и процессуального законодательства, а кодексы принимались союзными республиками. Это позволяло полнее учитывать специфику национальных традиций каждой отдельной республики.
В октябре 1965 г., в связи с начавшейся в стране экономической реформой, союзные республики получили право участия в разработке проектов предприятий, которые предполагали создание союзных министерств на их территории.
Одним из крупных достижений Советской власти был высокий уровень образования нерусских народов. В 60-80-е гг. соотношение лиц с высшим образованием и учеными степенями в национальных республиках превышал аналогичные показатели в РСФСР. В этих условиях началось постепенное выдавливание русских из административных структур национальных регионов. Американский посол Дж. Мэтлок вспоминал: «В 1961 г., когда я впервые приехал в Алма-Ату и доверительно беседовал с руководящими работниками совнархоза, органа, созданного Хрущевым для управления экономикой республики, среди моих собеседников не оказалось ни единого этнического казаха. В конце 80-х гг. три четверти, а то и больше руководящих деятелей, с кем мы имели дело, были казахами» [22, с. 132].
Эти тенденции объяснялись возросшим экономическим потенциалом республик. Союзные республики в финансовом отношении находились в гораздо лучших условиях, чем русские области. Например, в 1975 г. РСФСР имела право оставить 42,3% собранного на её территории налога с оборота; Украина - 43,3, Латвия - 45,6, Молдавия - 50, Эстония - 59,7, Белоруссия - 68,2, Азербайджан - 69,1, Грузия - 88,5, Армения - 89,9, Таджикистан - 99,1, Киргизия - 93,2, Литва - 99,7, Узбекистан - 99,8, Казахстан - 100, Туркмения - 100%[23]. Но и внутри РСФСР русские области имели меньше прав, чем соседние автономные республики в составе РСФСР: области обеспечивались по третьей категории, автономные образования – по второй (союзные республики – по первой). В результате эта политика в национальных регионах вызвала центростремительные процессы.
Политика по отношению к русским регионам ставит под сомнение обоснованность применения термина «империя» к СССР. Одним из базовых элементов политики метрополии в отношении национальных регионов было ущемление административно-хозяйственных прав регионов. Но этих прав не имели и русские регионы.
Широкое использование в отечественной литературе термина «империя» является своеобразной формой самобичевания, признания «грехов», что свойственно российскому менталитету. Поэтому определение СССР как империи возможно лишь с формальной точки зрения. Более того, Советский Союз решал культурные и экономические проблемы быстрее и эффективнее, чем европейские метрополии в своих колониях. К тому же решались задачи, не имевшие аналогов в мировой практике. И наконец, имперские тенденции во внешней политике свойственны любой крупной державе.
Список литературы: