Соколов В.М., доктор философских наук, профессор РАГС, заслуженный деятель науки РФ Природа и сущность российской ментальности
Несть числа людей, берущихся ответить на вопрос: как, почему, в силу каких причин за какие-то неполные десять-пятнадцать лет «докатилась» Россия до уничижительного своего состояния: нищета огромной части населения, полуразрушенная однобокая экономика, отсутствие социальной защиты трудящихся, деградация духовно-культурных основ общества, криминализация всего и вся, бесконечные унижения на мировой арене, слабая армия... Лишь в самые последние годы, страна стала медленно, мучительно трудно подниматься с колен.
Перечень ответов достаточно разнообразен: наследие прошлого, не тот шок употребили в терапии, не те лидеры страну возглавляли, не туда экономику рулили, не те идеи проповедовались и т.д. Все это правда. Но не вся правда, ибо не затрагивает она сути причин, не выявляет их генезиса.
Фундаментальная стена раздора в нашем обществе, отражающая эту суть, проходит по вопросу о том, по какому же пути идти России? В какую сторону разворачивать ее экономику и социальную систему, как возвысить духовное содержании общества, чтобы выйти из тупика, вернуть все лучшее, что было в ее истории, и приобщиться к тому лучшему, что есть в мире?
Суть полемики по этой проблеме, суть принципиальных разногласий, ожесточенных споров последних десяти-пятнадцати лет среди наших государственных мужей, публичных политиков, социологов и политологов, рефлектирующей интеллигенции и не до конца осознанных, не точно выраженных, но мучительных раздумий мыслящей части «просто народа» можно сформулировать в виде двух отнюдь не новых постулатов.
Во-первых, у России – как у православнославянской цивилизации, занимающей огромное евроазиатское пространство, — свой, особый, своеобразный путь развития в рамках общего прогресса человечества. Путь, обусловленный прежде всего особенностями российского менталитета или иначе — русского характера, духа. Заставить Россию идти по пути другой цивилизации возможно, только если полностью изменить, подавить ее ментальность, но это будет означать гибель русского этноса.
На этом стояли Н. Данилевский, К. Леонтьев, Н. Бердяев, И. Ильин, Ф. Тютчев, Ф. Достоевский и другие.
Во-вторых, нет никакого особого, отдельного пути развития России. Как сказал в свое время известный русский философ и поэт В. Соловьев, есть лишь «фальшивые притязания национализма». А по выражению современного доморощенного либерала-западника Б.Немцова, «разговор об особом пути есть ложь и невежество». Россия согласно данной концепции может и должна идти к давно уже определенному историей прогрессу в общем, едином для «цивилизованных» стран и народов строю. Под таким «цивилизованным строем» подразумевается, прежде всего, Западная Европа и Северная Америка.
Подобные воззрения в определенной мере разделяли классики российского «западничества» – П. Чаадаев, А. Герцен, Т. Грановский, Н. Огарев, П.Анненков и другие. В наибольшей мере это относится к нынешним либералам-западникам – Т. Гайдару, А. Чубайсу, Б. Немцову, социологам Б. Грушину, Д. Дондурею и другим.
Автор убежден, что в любом случае выбор пути, который не приведет к пропасти, к исчезновению не только государства «Россия», но и самого российского этноса, а, напротив, укрепит страну, возвысит народ, обусловлен проблемой его менталитета.
Прежде, чем приступить к анализу проблемы, проясним наше отношение к слову «российская». Говоря о ментальности, мы употребляем именно это определение. Но по существу речь в ней идет о менталитете русской нации .
Мы прекрасно осознаем, что и татары, и осетины, и алтайцы, и евреи, и якуты и десятки других народов, населяющих нашу страну, могут иметь свои взгляды на саму суть предназначения человека, на понятия ценного и неценного в жизни, свои представления о должном поведении, свои традиции, свой уклад быта, свои типичные черты характера и т.д., зачастую весьма отличные от взглядов и представлений обо всем этом русских людей.
Но автор решился прибегнуть к понятию «российский менталитет», исходя из двух глубоко личных убеждений.
Во-первых, и далее это будет более подробно показано, человек любой национальности, воспитанный в рамках российской истории, органично впитавший русскую культуру, особенности русского быта, русские традиции, русское миропонимание, русские нормы нравственности, считающий русский язык своим родным языком – есть россиянин. Его менталитет вне зависимости от его национальности не отличается в корнях своих от менталитета русского человека. Это главное наше убеждение.
Во-вторых, автор дает определение «российский» в заглавии книги, исходя из принципов политической корректности (хотя эти принципы для многих и являются спорными). Дело в том, что русские – подавляющее большинство населения страны, но не одни они в ней живут. И в любых рассуждениях о судьбах России нужно помнить это и с этим считаться.
Глобальная стратегическая проблема социальной философии состоит в определении того, каким путем и в каких формах протекает общий прогресс человечества. И вопросы ментальности являются ее органической составляющей.А отсюда вытекают и практические проблемы конкретного включения каждой страны во всемирный процесс. Что касается России, то не вдаваясь подробно в эту чрезвычайно интересную и сложнейшую тему, выскажем несколько кратких замечаний, непосредственно связанных с рассматриваемыми в работе вопросами.
Автор воспитан на идеях марксистского исторического материализма. Оставаясь и сегодня верным многим (хотя далеко не всем) его позициям, он уже довольно давно сомневается в истинности положения истмата о том, будто человечество в своем прогрессе, как по ступенькам, идет от одной формации кдругой. В результате первобытнообщинный строй меняется на рабовладельческий, тот на более прогрессивный – феодальный, тот – на еще более прогрессивный – капиталистический и т.д. Сами же эти формации выделяются и определяются в этой теории прежде всего социально-экономическими факторами.
Неубедительность данного постулата обусловлена, на наш взгляд, тем, что он не дает ответов на целый ряд вопросов. В частности, чем объяснить, что не все страны и народы последовательно «проходят» эти формации? Почему длительное время в истории они существуют одновременно? Почему подчас практически невозможно выявить сущностные характеристики формации, определяющие тот или иной этап развития конкретного общества, настолько они неясны и переплетены друг с другом? Почему в рамках одной формации, например, капиталистической, существуют такие разные не только социальные, но и экономические системы, как, скажем, Япония и США, Филиппины и Испания...
Значительно более убедительной представляется нам концепция развития человеческого сообщества не в результате смены различных социально-экономических формаций, а в итоге развития отдельныхцивилизаций.
Согласно этой концепции человечество делится на достаточно четко различаемые между собой цивилизации. Русский социолог Н. Данилевский в книге «Россия и Европа», изданной в 1868 г., выдвинул идею о том, что именно в смене вытесняющих друг друга «культурно-исторических типов» (цивилизаций) и заключается «ход истории». Таких цивилизаций, по его мнению, во всемирной истории было десять, целиком или частично исчерпавших возможности своего развития. Пришло время, считал Н. Данилевский, и одной из самых перспективных цивилизаций стала славянская, наиболее полно выраженная в русском народе. Английский историк и социолог Арнольд Тойнби считал, что всего в истории можно насчитать двадцать одну всемирную цивилизацию.
Не вступая в спор по поводу того, сколько их было и сколько существует в современном мире, выскажем свое предположение о том, что сегодняшние основные всемирные цивилизации – это, прежде всего, конфуцианская (в основном — китайская), японская, индуистская, исламская, западноевропейская, православнославянская, североамериканская (в основном США и Канада), частично латиноамериканская. Это цивилизации мировые. Есть еще и более локальные цивилизации, но также достаточно четко выделяемые: народы Севера, регионы Африки, Латинской Америки (в историческом будущем они вероятнее всего сложатся в мировые африканскую и латиноамериканскую цивилизации) и некоторые другие.
Именно в подобных цивилизациях, образно говоря, как в кипящем котле, переваривается социальные и политические процессы, экономические системы, культура, духовные ценности, образ жизни и все остальное.
Практически мировой прогресс в любой своей сфере преобразуется, окрашивается в этом котле в цвета конкретной цивилизации. И зачастую эти краски настолько густые, что с трудом отыскиваются родовые черты глобальных систем и процессов.
Цивилизация к тому же развивается не только по принципу преобразования всего в себя, ностремится внести свое во вне себя . Во многом именно этим объясняются войны, конфликты, напряженностина стыках различных цивилизаций: исламской и западноевропейской, западноевропейской и православнославянской...
Но что же позволяет выделять сами эти цивилизации, где та доминанта, которая отличает их друг от друга?
Это прежде всего – культура . Культура в самом широком ее понятии: образ жизни, социально-экономические и политические реалии, господствующие ценностные ориентации, религия, нравы, традиции, представления о красоте, о добре и зле... Недаром саму дефиницию «цивилизация» многие философы, историки, социологи воспринимают как синоним «культуры». Вот здесь-то особое место и занимает менталитет, поскольку именно он, будучи органичной частью широко понимаемого термина «культура», самым серьезным образом определяет конкретную цивилизацию.
Начнем прежде всего с того, что, на наш взгляд, входит в само понятие «менталитет».
Есть точка зрения, вообще отрицающая существование такого понятия, в принципе не признающая наличие национального характера, национальной психологии. Так, уже цитируемый Владимир Соловьев считал, что нельзя говорить о наличии каких-то специфических духовных черт той или иной нации, того или иного народа.
Подавляющее же большинство исследователей не просто признавали феномен национальной ментальности, но внесли весьма весомый вклад в его осмысление. Вспомним отца истории Геродота, который, кстати, впервые и написал об этом. Вспомним Шарля Монтескье, Давида Юма, Эммануила Канта, Эмиля Дюркгейма, Макса Вебера… Таковы и «наши» Николай Бердяев, Питирим Сорокин, Иван Ильин, Лев Гумилев и многие, многие другие.
Эммануил Кант посвятил этой проблеме специальную статью, которую так и назвал: «О национальных характерах, поскольку они основываются на различии чувств возвышенного и прекрасного». В ней он, например, утверждал, что немцы пунктуальны, скромны и рассудительны, французы – галантны и «безвеселы», русские – открыты и бесшабашны.
Д. Юм, придавал очень важное значение менталитету. Пожалуй, он одним из первых четко определил факторы ее формирования. Прежде всего Д. Юм выделял «социальные причины» и «физические слагаемые» (по терминологии своего времени). Говоря о социальных причинах, он подчеркивал, что люди вынуждены объединяются в те или иные общественные структуры. Обстоятельства нередко заставляют их вступать в контакты друг с другом по вопросам обороны, торговли, управления. При наличии общего языка это приводит к появлению «сходства моментов» (похожей реакции на различные жизненные ситуации), а также общего надындивидуального характера, сочетающегося с индивидуальным. Физические причины, по Д. Юму, – это качества земли, воды, воздуха, вообще климата, влияющего на нрав. Н. Бердяев, видит физические причины прежде всего в земных пространствах, расстояниях. Отсюда и разница в национальном характере между, скажем, голландцами и россиянами.
Однако простого описания различных точек зрения на какой-либо феномен (в частности, выявление факторов, формирующих менталитет) недостаточно для его анализа. Здесь нельзя обойтись без дефиниции.
В нашем представлении менталитет – надличностные, коллективные для определенного народа или большой общественной группы:
- общая система восприятия социальной и природной реальности : близкие представления о мире, обществе, окружающей среде, личности, нормах поведения и т.д.;
- общая типичная поведенческая модель (близкая, сходная реакция на многие «стандартные» ситуации);
- а также совокупность, склад наиболее распространенных, типичных для данного народа психологических, характерологических качеств, свойств, нравов.
Из приведенного определения видно, что автор, в отличие от большинства исследователей данной проблемы, включает в понятие менталитет не только особенности национального характера определенного народа, но и мировоззренческий фактор. Это объясняется прежде всего тесной связью первого со вторым. Многие общие для большинства народа черты характера (замкнутость — открытость, высокий уровень терпимости — неспособность к длительному терпению, коллективизм — индивидуализм и др.) во многом объясняются сходными представлениями о том, как люди в принципе оценивают окружающий их мир, что они прежде всего ожидают от других людей и т.д., то есть в определенной степени от общности их миропонимания.
Менталитет в нашем представлении – это и общая надличностная система представлений о мире, социуме, личности, это и типическая модель поведения и, наконец, это и совокупность, склад наиболее распространенных, типичных для данного народа психологических, характерологических качеств-свойств: коммуникабельность, доброта, веселость, замкнутость и т.д. Другими словами, менталитет – определенная направленность сознания, самосознания и деятельности , отражающая как мировоззренческое , так и социально-психологическое состояние этноса.
Национальный характер, на наш взгляд, – это часть менталитета. Это менталитет без мировоззренческой составляющей . Национальный характер – совокупность наиболее распространенных, типичных для данного народа психологических, характерологических качеств, свойств, нравов. Подобная позиция автора позволяет социологу более точно определять предмет своего исследования, что чрезвычайно важно для его репрезентативности. Это важно подчеркнуть, потому что в дальнейшем иногда будут отдельно выделяться изменения и в мировоззренческой составляющей менталитета, и в характерологических составляющих.
Менталитет складывается на протяжении длительного времени существования народа в определенных социальных, климатических и географических условиях. Сложившись, он практически не меняется в своих сущностных характеристиках, хотя в каких-то отдельных своих проявлениях может своеобразно трансформироваться. В этом его сила, ибо ломать догмы сознания, характер и привычки – дело или вообще безнадежное, или требующее многих десятилетий, а то и столетий. В этом и его слабость: менталитет консервативен, особенно в его мировоззренческой составляющей. Поэтому его существенная и тем более полная ломка означает существенное разрушение, а то и просто уничтожение его носителя – определенного этноса. Это первое замечание.
Второе заключается в том, что носителями менталитета или национального характера являются большие социальные структуры, социальные группы – нации, этнос в целом. Поэтому далеко не каждая личность, принадлежащая к данному этносу, может в полной мере считаться истинным носителем национального менталитета, характера. Более того, далеко не каждая социальная группа, скажем, интеллигенция, взятая вотдельности от всего этноса, может полно выражать ментальность определенной цивилизации.
Итак, российский менталитет. В чем его сущность? В чем специфика «российского духа», национального характера?
Следует заметить, что оценивать его можно только с того времени, когда он проявился в своей наиболее полной форме. Складывался он долго, начиная с образования Московского государства. Но в своем, если так можно сказать, законченном виде российский менталитет, по нашему мнению, наиболее полно стал проявлять себя с начала XIX века: в Отечественной войне 1812 года и особенно в событиях декабря 1825 г. 1
Существуют и другие точки зрения по данному вопросу. Так, Н. Бердяев пришел к выводу, что русский характер отчетливо проявился уже во время Пугачева, Радищева. Впрочем, исторически это довольно близко к началу XIX века.
В результате каких основных факторов сложился русский менталитет и его составная часть – русский национальный характер? По этому вопросу автор будет достаточно часто цитировать Н. Бердяева, ибо убежден, что редко кто из других исследователей с такой полнотой и столь убедительно его проанализировал. В частности, работа Н.Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма» – поистине великое произведение. В нем заложено очень многое для понимания сути российского менталитета, понимания специфики российской революции, да и, как не парадоксально это звучит, понимания сегодняшней нашей реальности.
Согласно Н. Бердяеву, российский менталитет сложился прежде всего под воздействием двух моментов. Он был сформирован, с одной стороны, православием, а с другой – природно-языческим элементом. В своей работе он пишет: «Религиозная формация русской души выработала некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и жертвы во имя своей веры, какой бы она ни была; устремленность к трансцендентному (запредельному — В.С.), которые относятся то к вечности, к иному миру, то к будущему, к этому миру. Религиозная энергия русской души обладает способностью переключаться и направляться к цели, которая не является уже религиозной, например, к социальным целям. В силу религиозно-догматического склада своей души русские всегда ортодоксы или еретики, раскольники, они апокалиптики или нигилисты». 2
Ортодоксальность, аскетизм, апокалипсизм – все это «дано» именно православием. Кстати, как известно, на Западе в лексике и в научном обороте православие называется религией «orthodox» — «ортодоксальной».
Своеобразие русского национального характера сформировано и под воздействием природных факторов. Обратимся снова к Н.Бердяеву. «В душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. У русских «природа», стихийная сила сильнее, чем у западных людей... Бесконечно трудная задача стояла перед русским человеком – задача оформления и организации своей необъятной земли. Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. На Западе тесно, все ограничено, все оформлено и распределено по категориям, все благоприятствует образованию и развитию цивилизации – и строение земли, и строение души. Можно было бы сказать, что русский народ пал жертвой необъятности своей земли, своей природной стихийности». 3
И особенности государственности, и особенности отношения к властям Н. Бердяев не случайно выявлял, исходя именно из этих моментов. Кстати, многие современные западные исследователи считают, что именно необъятная территория России сформировала у русских многие характерные черты. Так, огромная протяженность границ создавала чувство уязвимости. Отсюда развился коллективизм как средство само. Территориальная удаленность людей друг от друга приводила к уходу в себя. Большое количество сопредельных государств, частые конфликты, войны порождали экспансионизм, подозрительность к иностранцам... 4
Конечно, носителем российского менталитета является прежде всего русский этнос. Но, повторим вновь, не только он один. Ряд исследователей справедливо указывают, что многие народы и народности, веками жившие вместе, рядом друг с другом, связанные общими экономическими, социальными, государственными, территориальными и другими узами, обладают единым или, по крайней мере, очень близким менталитетом. К примеру, по мнению, Питирима Сорокина, люди, которые соседствовали долгое время с Россией – мари, чуваши, удмурты – настолько прониклись русским менталитетом, что стали более русские, чем сами русские. Так что можно сказать, что и эти народы, а тем более белорусы, отчасти украинцы, и многие другие в определенной мере есть носители российского менталитета.
Каким же в результате таких слагаемых, как православие, природа, языческий элемент и некоторых других, сформировался российский менталитет. Какие основные фундаментальные качества ему присущи. что же является наиболее характерным для него?
Начнем с главного…
Основное, фундаментальное в российской ментальности есть духовность, устремленность в будущее как противоположность заземленной прагматичности, сиюминутности.
Есть небо – воплощение духовности, и есть земля как отражение реальной жизни. Русскому менталитету свойственно именно стремление к небу, к возвышенному. Для него характерны определенный идеализм, желание выйти за рамки существующих обстоятельств.
Если провести своеобразный контент-анализ произведений великих русских писателей – Ф. Достоевского, Л. Толстого, А. Чехова, М. Горького и других – то можно выписать часто встречающиеся в них характеристики «российского духа»: «умствование», «возвышенный характер размышлений», «идеализм русского человека», «умозрительность», поиски истины, смысла жизни, неприспособленность к практической обыденной жизни, а то и просто отторжение от нее и т.д. и т.п.
Известный историк и философ Николай Лосский писал, что наиболее глубокая черта русского народа – это его религиозность и связанное с ней искание абсолютного добра... Эта духовность, устремленность к чему-то трансцендентному, к возвышенному идеалу определяется в философии как «хилиазм».
Хилиазм – вера в тысячелетнее царство Божье на земле, в праведников, ведущих к нему, в реальное воплощение идеалов добра, справедливости, идеалов, не важно как понимаемых – религиозно, абстрактно гуманистически, коммунистически...
Пожалуй, в историческом плане наиболее отчетливо это проявилось в движении декабристов. Декабризм – уникальное явление в мировой цивилизации. Ему нет аналогов в истории человечества. Все революции, восстания, бунты всегда и всюду шли со стороны людей, определенных слоев общества, добивающихся для себя, для своего класса, своей социальной группы : равенства, власти, определенного социального положения, материальных выгод, духовного лидерства, иных конкретных благ.
В движении декабристов участвовали люди, лично имевшие все:богатство, социальное положение, авторитет, а иные ивысшую власть. И ни в чем не ущемленные лично , они пошли на казнь, на каторгу во имя других – во имя народа. Шли, руководствуясь в общем-то абстрактными идеями. Даже между собой они не смогли договориться о том, чего же конкретно они хотят. Шли на смерь во имя народа, который достаточно плохо знали и были от него «страшно далеки». Понимая этот парадокс, А. Герцен восхищался тем, что лучшие люди России пытались добиться, пусть даже ценой жизни, экспроприации своих собственных имений.
В чем-то это можно отнести и к народникам. Они боролись за идеи, отторгаемые не только официальной властью, царизмом, но и подавляющей массой людей. Народники отторгались народом, уничижались, но они шли и гибли за него. И позднее – большевики: «И как один умрем в борьбе за это...». «Это» — почти мистически представляемый людьми коммунизм — царство справедливости и всеобщего благоденствия. За него сегодня можно страдать, «сидеть в грязи и жечь лучину» (В. Маяковский), гибнуть. Может быть, и детям придется страдать и гибнуть, но зато потом , сразу же ... – «город-сад», вечное прекрасное царство для всех.
Можно объяснить природу российского хилиазма так, как образно объяснял ее тот же А. Герцен – стремление к небу, как реакция на полную тьму на земле. Можно, как Н. Бердяев, определять мессианской сущностью православия. Но главное не в объяснениях. Главное в том, что именно духовность – суть сути российского менталитета. Хорошо об этом говорил известный наш драматург В. Розов, что мы – народ духовный, чтобы разрушить россиян – надо разрушить духовность. И при этом чрезвычайно важно заметить:в российской ментальности духовность выступает как своеобразное противопоставление прагматизму.
Великие русские писатели потому и велики, что очень точно отражают эту особенность своих соотечественников. Известны слова Ф. Достоевского о том, что материальное ниже, ничтожнее духовного, и Л. Толстого, что созерцательность за счет скопительства не порок, а добродетель.
И именно в этом российская ментальность весьма существенно отличается от ментальности западного человека, которая во многом была сформирована на фундаменте другой религии, во многом – протестантской.
У Макса Вебера есть интересная работа «Протестантская этика и дух капитализма». Трактуя учение Лютера и Кальвина, которые рассматривали повседневный труд как божественное начертание, М. Вебер особо подчеркивал, что религиозная вера при этом проявляется не в сверхъестественных деяниях, не в ожидании чуда, не в ожидании благодати на всей земле, а в скромном исполнении человеком своих земных обязанностей. Выполнение мирских обязанностей служит при любых обстоятельствах единым средством быть угодным Богу. Такова Божья воля. Эти идеи содействовали формированию таких черт, как упорный труд, бережливость, индивидуализм. Отсюда прямая противоположность разных ментальностей: западный рационализм противостоит российской « оторванности от земного », западный индивидуализм – российской соборности, общности и т.д.
Во многом именно в силу разных ментальностей западноевропейская и православнославянская цивилизации расходятся не только в своей приверженности к тем или иным экономическим системам, но и к политическим воззрениям. Не будем особо углубляться в эту тему, отметим только, что в XIX веке, идеологически подготовившем великие социальные перемены в новейшей истории, достаточно четко определились два различных пути этих перемен.
Один путь – постепенного, эволюционного реформирования социальной действительности для достижения улучшения условий своей жизни по принципу: сегодня я хочу получить кусочек хлеба, завтра – возможность намазать его маслом, послезавтра – положить на него кусочек колбасы и т.д. Другой путь революцией, насилием сразу же изменить обстоятельства жизни и затем страдать, гибнуть, но верить, что если не дети, то внуки сразу получат все блага – и материальные, и духовные. Отсюда противоположность западноевропейской реформаторской социал-демократии и российского коммунизма.
Итак, первичной сущностной чертой российского менталитета является специфическая духовность . Она персонифицируется в ряд его конкретных мировоззренческих, психологических характеристик, черт. Рассмотрим их.
Прежде всего духовность обусловливает такую характерную черту российского менталитета, как вера.
Русский человек не только стремится к вечному царству добра, справедливости, но стоически верит, что оно обязательно наступит, причем не «по ту сторону жизни», а на земле. Без веры в это — невозможно смиряться с тяжестью повседневной жизни, невозможна сама жизнь. Здесь важно отметить своеобразие веры россиянина.
Во-первых, она чаще всего направлена на другого человека. Характерная черта российского менталитета – верить не столько в себя, сколько в небесного Бога или в земного владыку: царя, правителя, президента, героя, вождя и т.д. Вот придет такой богочеловек и все вопросы решит по справедливости.
Во-вторых, вера часто выступает как противоположность разуму. Во многом это вытекает из православной «идеи сердца». Известный русский философ И.А.Ильин считал, что когда русский человек верует, то он верует не волею и умом, а огнем сердца.
И, в третьих, вера тесно связана с чудом . Она всегда предполагает цель. Верят в царство Божие на небе или, как писал А. Радищев, в царство «благородных людей на земле». И цель эта достигнута будет сразу же, если появится кто-то, кто чудесным образом эту цель осуществит.
Задумаемся, в связи с этим, над простой и известной вещью. Почему у католиков самый великий и главный религиозный праздник — Рождество Христово, а Пасха — отмечается достаточно скромно? Почему у православных все наоборот: Рождество празднуют относительно скромно, а Пасха — Воскресение Христа — величайший общенародный праздник.
Объясняется это тем, что католикам для их веры достаточно того, что родился Богочеловек. А для православных этого мало. Нужно чудо . Тогда православные поверят, что это действительно Богочеловек, и будут верными Христу. И Христос доказал свою божественную природу главным своим чудом – воскресением из мертвых.
Эти особенности веры в структуре российского менталитета находят свое конкретное проявление в современной политических сфере. Так, они были достаточно эффективно использованы в известном слогане избирательной кампании Б. Ельцина — «Голосуй сердцем». Разум может спать. Интересную информацию дает и специальное социологическое исследование, проведенное в избирательной кампании 1999 года по выборам Президента РФ. Респондентов просили определить наиболее положительные, с их точки зрения, характеристики государственного лидера. Такими характеристиками стали: «сильный», «борец», «жесткий», «новый» и, главное, «способный решить все проблемы». Это характеристики личности, от которой ожидают чуда. Возможными же, но необязательными качествами лидера являются, по мнению опрошенных: «разумный», «профессиональный», «реформатор», «компромиссный». Ниже мы подробнее остановимся на проблемах, если так можно сказать, «прикладного использования» сущностных черт российского менталитета.
Знаковой исторической чертой российской ментальности является терпение . Оно обусловлено бескрайностью пространства русской земли, суровым климатом, многолетним иноземным и внутренним рабством, православием, хилиазмом, верой. Терпение русского человека факт настолько общепризнанный, что в данном контексте не стоит особо на нем останавливаться. Мы подробнее затронем этот феномен, когда будем рассматривать проблему терпимости и терпения современного россиянина.
Более сложной для анализа характерной чертой российского менталитета является мессианский характер общественного мировоззрения .
Его истоки в православной идее Третьего мира. «Третьего нового Рима – державного твоего царствования – святая соборная апостольская церковь – во всей поднебесной паче солнца светится, – писал инок Филофей Ивану III. – И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твое царство..., что два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть...». И Россия как государство собиралась и оформлялась «под символикой мессианской идеи» (Н.Бердяев), под знаком сохранения, расширения святой православной веры. Характерно, что в истории цивилизации только два государства традиционно именовали себя как святые : Израиль (до него – Иудея, Палестина) и Россия. Святые, значит, «собиратели веры», Богом избранный народ. «Назначение русского человека — есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите» (Ф. Достоевский). 5
Со временем мессианство в российском менталитете стало окрашиваться не только в религиозные цвета. Исключительно истинным, «богоизбранным» примером для всех народов и государств становится и великая Российская империя, и советское государство, и коммунистическое строительство... И не только государство, но и русский народ, русский человек.
Мессианство, как и некоторые другие черты ментальности, нельзя определить однозначно нравственно положительным или нравственно отрицательным качеством. Оно аморально , когда ведет к насильственномуприобщению людей и народы к великой империи или великой идее. Оно несет позитивный заряд, когда обусловливает особо развитое чувство гордости за свое государство, за свой народ, когда выливается в действенный патриотизм, способность к самопожертвованию во имя истинно великой цели. Думается, в российском менталитете присутствуют оба эти аспекта мессианства.
Вера в величие России, в ее особую роль в мире, мессианские настроения, окрашенные в них особенности народного патриотизма — настолько фундаментальный момент в российском менталитете, что пренебрегать этим — значит или бессознательно, или целенаправленно пытаться его разрушить.
В начале своих рассуждений о мессианском характере российского менталитета мы оговорились о сложности и неоднозначности этой проблемы. Считаем некорректным не сказать о том, что и сегодня идет весьма интересная и серьезная дискуссия о феномене «русского мессианства». Достаточно привести спор о нем двух известных исследователей – политолога Валерия Соловья и философа Александра Ципко.
В. Соловей утверждает, что главная причина кризиса современного российского общества «связана с утратой русскими ощущения своей великой миссии, с которой они жили последние столетия. Это – миссия особого предназначения русского народа, призванного нести и воплощать в жизнь высшую Правду и высшую Справедливость... Так строилась Российская империя, на этом принципе зиждилась советская империя.
И вдруг выяснилось, что этой миссии, составлявшей стержень русской идентичности, больше нет. Она эрозировала, рассыпалась. Существование русских не освещается высоким смыслом... И возникшая смысловая и ценностная пустота ведет не только к опустошенности народного духа, к обессмысливанию национального бытия. Она проявляется и в физической, биологической деградации русских». 6
Возражая В.Соловью, А.Ципко пишет, что он «не находит серьезных аргументов», убеждающих его в существовании «особого русского мессианства на уровне бытового, обыденного сознания русского человека», что Российская империя — «это не результат русского мессианизма, а необходимость выживания людей на стыке Европы и Азии». Он считает, что это скорее всего, не мессианство, а «ощущение сопричастности «успешности» истории (России – В . С .), и в этом смысле — ощущение великодержавности. Великодержавность на самом деле — не претензия на подавление других. А ощущение принадлежности к независимому государству, ощущение значимости своей страны — важного, независимого игрока на международной арене». 7
В данном случае автор больше согласен с точкой зрения В. Соловья. В то же время нельзя не отметить весьма точного, на наш взгляд, замечания А.Ципко о великодержавности россиян, как о важнейшей сущностной черте их характера. Причем в данном случае черте не агрессивной – стремление к завоеванию других стран и народов, – а скорее, духовно-нравственной – гордость за величие державы. Именно поэтому стремление наших так называемых «ястребов демократии» к тому, чтобы народ скорее преодолел эту гордость за особливость истории, культуры России, за ее величие, исторические победы, героев и т. д., означает на деле преодоление в российском этносе собственно русскости, что напрямую ведет к его разрушению.
Мессианство во многом обусловливает еще одну важную черту российского менталитета – государственность как доминанту в социальном миропонимании .
Это естественно, ибо только сильное, хорошо организованное государство может осуществлять мессианское предназначение: нести другим странам и народам свой идеал добра и справедливости, неважно какой – религиозный или светский. Известное высказывание Н.Бердяева о том, что русский народ – народ государственный, он покорно согласен быть материалом для создания великого мирового государства, никогда не оспаривалось серьезными исследователями прошлого вплоть до апологетов современного либерализма.
Государственность как фундаментальное качество российской ментальности обусловливается и исторической судьбой России, и ее «физическими» характеристиками, о чем уже сказано выше. Необходимость защищаться от многочисленных врагов, охранять свои протяженные границы, преодолевать необъятную территорию, спасаться от сурового климата и т.д. – невозможно без сильного защитника. Все это объективно требовало мощной организации. Такой организацией могло быть только государство.
Государственность русского человека, как и его мессианство, специфична. Прежде всего государство предстает перед людьми как определенная сакральная воля, оно наделено некой религиозной священной сущностью. Государство создано по Высшей воле, оно преследует Высшие цели, оно представлено Высшими существами и т.д. Поэтому россияне исторически склонны подчиняться государству не столько как внешней для них силе, сколько как Божественной воле, которая во многом соответствовала их собственным мировоззренческим представлениям. Подобная «государственная доминанта» в сознании россиян обусловливает многие другие весьма существенные свойства их ментальности…
Среди этих свойств на первое место выдвигается – коллективизм .
Возможно, «обусловливают» – не совсем точное слово в данном контексте, так как эти черты, свойства ментальности лежат по своей значимости в одном ряду, они взаимозависимы, взаимно связаны между собой. Коллективизм не просто одна из известных и характернейших черт российской ментальности. Это основополагающее ее качество. Именно коллективизм определяет главную направленностьнравственности россиян.
Этики справедливо утверждают, что различные моральные системы отличаются друг от друга прежде всего конкретным соотношением в нравственном сознании людей коллективистских и индивидуалистических доминант.
Западноевропейская, североамериканская цивилизации характеризуются тем, что в них господствуют нравственные нормы, принципы, которые основаны прежде всего на ценностях индивидуальных. Индивидуализм там превалирует над коллективизмом. Таков один из сущностных постулатов либерализма.
В православнославянской, а также некоторых восточных цивилизациях, наоборот, в общественной морали господствуют нормы коллективистские по своей направленности. И здесь, как и в мессианстве, речь не идет о том, чтобы на этом основании оценивать одну этическую систему как положительную, а другую как отрицательную. И то, и другое и в данном случае имеют свои плюсы и минусы.
Так, индивидуалистическая направленность моральных норм способствует развитию такого позитивного качества человека, как осознание себя свободной, независимой, самоценной личностью. В то же время она зачастую принижает, а то и просто игнорирует значимость многих общественно важных ценностей: служение не только себе, но и другим людям, самоотверженность в защите отечества, разумное самоограничение своих желаний, потребностей, свобод, подчинение общественным нормам и другие. В свою очередь коллективизм, успешно формируя эти ценности, при «административной», неумной пропаганде (как это во многом было в годы советской власти) принижает значимость личности, обедняет личность, нивелирует ее.
Речь, повторяю, идет не об оценках этих доминант, а о том, что и в исследованиях, и тем более в общественной практике необходимо считаться с данными особенностями ментальности. Без этого любое реформирование — социальное, политическое, экономическое обречено на провал.
Государственность, коллективизм все это находится в одной тесной «связке» с такими столь часто поминаемыми чертами российского менталитета, как общинность и соборность . Государство представляется в русском народе большим собором, вечем, коллективность находит свое общественное воплощение в общинности. Вместе, коллективно, на миру легче решать все вопросы.
В эту же связку органично вплетается и патриотизм россиянина.
Любовь к своей Родине – естественное, органичное чувство для людей любой ментальности. Земля, на которой рождались и жили предки, окружающий их мир, их культура, язык, обычаи – не ценить все это, а тем более отвергать, значит не принимать свой этнос, отрекаться от корней своих. Такие, конечно, есть в любом народе, но их ничтожное меньшинство, ибо если бы было большинство – прервалась бы преемственность поколений, канула бы в прошлое национальная культура, умер бы язык, исчез бы народ.
Где-то в середине XX века модным стала теория космополитизма. Для некоторых «прогрессистов» казалось чуть ли не столбовой дорогой новой цивилизации стать космополитом, «человеком мира», не иметь Отчизны, оторваться от своих корней по принципу «Где живу – там и отечество».
Путь это тупиковый. И далекая, и новейшая история неоспоримо доказали, что пока существуют в мире народности, нации, государства будут существовать понятия Родина, патриотизм, любовь к родным пепелищам... И гордятся французы своей Францией, и гордятся англичане Великобританией, и считают итальянцы, что нет в мире лучшей страны, чем Италия!
Более того, сегодня в мире четко прослеживается может быть далеко не самая позитивная тенденция усиления восприятия своего, национального как обособленного, как лучшего по сравнению с другими, как незыблемого для вторжению других. В большой степени это обусловлено процессом нарастающей глобализации. Объективные законы экономического развития приводят к процессу стирания границ, размывания национального. Духовный мир людей противится этому, иногда сознательно, иногда интуитивно видит в нем угрозу своего особого, национального.
У россиян патриотизм носит особый характер. Это связано с рассмотренными выше особенностями их ментальности. Патриотизм россиян распространяется и на государство, собравшее и охраняющее огромное пространство, и на всех населяющих его людей, и на духовное мессианство свое... Поэтому он зачастую становится идеологическим оружием.
В начале 90-х г. в устах либеральных демократов слово «патриотизм» носило сугубо негативный характер. Часто цитировались ими в связи с этим слова Л. Толстого «патриотизм – последнее прибежище для подлецов». Цитата сама по себе достаточно точная, но она безобразно вырвана из контекста, а посему и ложно истолковывалась. Подлецами называл Толстой тех, кто пытался насаждать официозный патриотизм , как и официозное православие и одиозную народность. Он выступал против известной уваровской идеологии укрепления, сохранения в неприкосновенности царизма, со всеми его пороками, что выражалось в формуле «православие — самодержавие — народность».
Великую же силу русского патриотизма, его подлинное содержание он гениально отобразил в «Войне и мире». Достаточно вспомнить и «дубину народной войны», и капитана Тушина, и князя Болконского, и графа Ростова... Можно было бы понять неприятие патриотизма в контексте борьбы против «социалистической» идеологии (хотя и здесь все не так однозначно негативно). Однако его гонители и в 90-е г., и сегодня пытаются доказать «вредность» этого понятия как такового. Причина здесь, на наш взгляд, чисто прикладная: стремление разрушить одну из самых крепких нитей, связующих воедино россиян как нацию.
Итак, духовность, противопоставляемая заземленности, вера, ожидание чуда, мессианство, государственность, коллективизм, общинность, патриотизм – таковы фундаментальные качества российского менталитета.
Конечно, это незаконченный «реестр русского духа», но это черты основные фундаментальные. Рассматриваяих, необходимо хотя бы кратко проанализировать диалектику их взаимосвязей.
Практически все исследователи «российского духа» – ученые, политики, художники – выделяют общее обстоятельство, особо важное при исследовании проблем духовного состояния российского общества. Все они подчеркивают, что базовые качества ментальности и обусловленные ими ее конкретные свойства, теснейшим образом связаны между собой. У гнетение или перерождение одной из этих слагаемых неминуемо угнетает и извращает характер других.
Напомним и другое весьма существенное явление (качество?) российской ментальности, также единодушно отмечаемое всеми. Особенно обстоятельно об этом писали историки С. Соловьев и В. Ключевский, философ Н. Бердяев, историк и литературовед академик Д. Лихачев. Это – противоречивость и поляризованность русского человека.
«Россию и русский народ можно характеризовать лишь противоречиями. Русский народ с одинаковым основанием можно характеризовать, как народ государственно-деспотический и анархически-свободолюбивый, как народ, склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального духа, более всех способный к всечеловечности.., склонный причинять страдания и до болезненности сострадательный». 8
В русском национальном характере, по мнению Д. Лихачева, каждой черте противостоят некие противовесы: щедрость и скупость, доброта и злость, чувство собственного достоинства и рабская покорность суверену или государству.
Эти противоположности, крайности проявляются по закону маятника: от высшей точки какой-либо черты до высшей точки ее антипода. Вообще крайность, отсутствие меры – сущностная характеристика российского менталитета. В то же время абсолютно неверно представление, будто эти крайние точки маятника – противоположности качеств российской ментальности – равнозначны в определении ее сущности и тем более, что эта сущность определяется «срединным положением» качеств. Дело совершенно в другом.
Есть фундаментальные, сущностные черты российского менталитета — духовность, вера, государственность, коллективизм и другие, о чем выше шла речь. И есть отход от них (как бы отбрасывание взрывом, чаще всего вызванным нетерпимыми более или, более того, экстремальными обстоятельствами) к их противоположностям. Но далее, с разной степени задержкой — неминуемое возвращение к основам, к фундаменту.
Сказанное выше относится и к типичным социально-психологическим, характерологическим чертам русского человека, т.е. к тому, что называется национальным характером. Это совестливость, товарищество, жалостливость, доброта, милосердие, широта души и поступков, бессребреничество, приветливость, гостеприимство и т.п. И. Ильин, в частности, пишет и о ласковости русского человека, о его добродушии, о любви к «совместному созерцанию», о природной «темпераментности души», «просторной нестесненности»...
Разумеется, многие из этих качеств сочетают в себе не только психологические, но и мировоззренческие аспекты. И качества, о которых так много и часто говорят, характеризуя «русскую душу», не есть монополия только российского характера. Вне всякого сомнения они присутствуют в национальном характере практически любого этноса. Можно только сказать, что в российском менталитете они имеют свои специфические черты: преобладание, широту, яркость выражения и т.д.
Отрывок из книги В.М. Соколова «Российская ментальность и исторический путь отечества. Записки социолога» Издательство осуществляет публикацию основных научных результатов на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.
Журнал «Этносоциум» внесён в перечень ведущих научных журналов и изданий ВАК (Высшая Аттестационная Комиссия). Журнал зарегистрирован в Министерстве Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ № 1047796682064