В «Основах государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года» отражена мысль о смене поколений – процессе естественном и закономерном. Однако было бы неправильно пускать этот процесс на самотек, лишая его организующих начал. В документе, утвержденном Правительством России в ноябре 2014 года, работа с молодежью оценивается как значимый стратегический ресурс. И с этим трудно спорить: в проекциях будущего численность молодого поколения является важным системным фактором, влияющим на прирост или убыль трудовых ресурсов, на темпы экономического развития, на уровень обороноспособности страны, на состояние пенсионного фонда.
Не менее значимы для будущего страны и качественные характеристики сегодняшней молодежи. В «Основах государственной молодежной политики» презентован обобщенный «портрет» современной молодежи, представленной как чутко реагирующая на все прогрессивные веяния, «наиболее восприимчивая и мобильная часть общества». «Основы» предлагают считать молодежь «основным носителем инновационного потенциала».
Такая оценка несет на себе отпечаток некоторой декларативности и не соответствует реалиям, поскольку мышление и поведение всех молодых людей не укладывается в единый стандарт. Некоторые эксперты даже полагают, что «сама молодежь не способна активно участвовать в процессе реализации политики в области молодежи, характеризуясь индифферентной жизненной позицией по большинству общественно значимых вопросов и отсутствием мотивации отстаивать свою молодежную гражданскую позицию».
Давая высокую оценку нашей молодежи, разработчики текста «Основ», по-видимому, исходили из того, что не надо жалеть добрых слов для тех, кто является объектом воспитания. А в том, что молодежь нужно воспитывать, авторы «Основ» не сомневаются. Их тезис об «инновационном потенциале» молодежи уживается с традиционными представлениями о том, что старшие поколения, создавая условия «расширения возможностей для эффективной самореализации молодежи», вправе направлять ее устремления в нужное общественное русло. «Основы» определяют молодежную политику как «систему мер, направленных на гражданско-патриотическое и духовно-нравственное воспитание молодежи». Это означает, что работой с молодежью должны заниматься компетентные специалисты. В «Основах» сказано, что значимость работы с молодежью будет только расти: «Новые вызовы, связанные с изменениями в глобальном мире, новые цели развития страны требуют системного обновления механизмов молодежной политики».
Попытки такого обновления уже предпринимались, причем уже неоднократно. В 1991 году работа с молодежью была возложена на созданный при российском правительстве госкомитет по делам молодежи. В 1998 году вместо него появился департамент по делам молодежи при Министерстве труда и социального развития. Через три месяца госкомитет был восстановлен, но спустя два года произошла новая «рокировка», в этот раз воссозданный департамент по молодежной политике был передан Министерству образования РФ. Тогда же в Федеральном агентстве по образованию возник еще один орган – Управление по делам молодежи. Очередная замена департамента на госкомитет произошла в сентябре 2007 года. Наконец, в мае 2008 года госкомитет по делам молодежи был переименован в Федеральное агентство. Четыре года оно находилось в ведении Министерства спорта и туризма, затем было передано под контроль Министерства науки и спорта, где находится и теперь. Столь частые переименования и перепрофилирования ведущего органа, отвечающего за работу с молодым поколением, едва ли могут служить показателем стабильности и успешности этой работы.
На этом фоне утверждать, что принятие «Основ государственной молодежной политики» автоматически изменило ситуацию к лучшему, пока преждевременно. Сейчас важнее обозначить резервы, использование которых привело бы к реальным позитивным сдвигам в работе с молодежью.
Записанные в текст «Основ» слова о всеобщей прогрессивности и мобильности молодежи следует воспринимать как некий идеальный показатель. Идеал, как категория, обладающая, по словам известного философа Э.В. Ильенкова, «глубоким социальным значением», нужен как ориентир, маяк, указывающий дорогу. Проблемы начинаются тогда, когда этот идеал лишается живой связи с реальностью, консервируется, мертвеет. Было бы замечательно, если бы вся наша молодежь стала носительницей инновационного мышления. Видимо, к этому и нужно стремиться. Вместе с тем, однако, не следует допускать, чтобы притягательный идеал будущего сделался фетишем, создающим трудности сегодня, сейчас.
Молодежь не является монолитным целым, она разная – это очевидно. Если отвлечься от возрастного фактора, дифференциация внутри молодежи повторяет разграничительные линии, подразделяющие все население страны на разные категории. Как и у старшего поколения, условия жизни у молодых людей различаются по уровню достатка, доступности социальной инфраструктуры и учреждений культуры, вовлеченности в общественные процессы и т.п. На обретение социальной мобильности и приобщение к передовым технологиям влияет этнокультурное многообразие с его широким спектром местных обычаев, традиций, стереотипов. Влияет и география: непросто привести к общему знаменателю бытовые условия жизни в столичных центрах и в отдаленных таежных поселках или горных аулах.
Применительно к реальной практике условным является и возрастной критерий, по которому к молодежи относятся люди в возрасте от 14 до 30 лет. Если речь заходит о молодежной ипотеке, то возрастная граница автоматически отодвигается до 35 лет, а если о молодежной науке, то и вовсе до 40-летнего возраста. «Дисконт» между возрастными рамками, применяемыми к категории «молодежь», составляет то ли 16 лет, то ли 21 год, то ли 26 лет, что и иллюстрирует меру условности этих рамок. Получается, что точное число людей, относящихся к категории «молодежь», зависит от совокупности быстро меняющихся локальных ситуаций.
Если не упоминать тех, кто перешагнул за 30 лет, то сейчас в Российской Федерации общим термином «молодежь» объединены 33-34 миллиона граждан, т.е. почти четверть населения страны. Внутри этого обширного людского массива отчетливо просматриваются подгруппы, отличающиеся одна от другой основным родом занятий и семейным положением.
Подростки от 14 до 18 лет – это в подавляющем большинстве учащиеся средних учебных заведений, живущие на иждивении у родителей. Среди переступивших 18-летний порог одна часть учится в вузах или специализированных колледжах, вторая часть проходит срочную службу в Вооруженных Силах, третья занята трудом на производстве или в сфере услуг. Некоторые юноши и девушки, достигнув 18 лет, начинают вести взрослую жизнь, обзаводясь семьей. К 22–24 годам большинство молодых россиян самостоятельно обеспечивает свое существование. С этих возрастных отметок число женатых и замужних заметно возрастает. К 30 годам большинство наших сограждан обретает определенность в профессиональной и семейной сферах. Как видим, интересы и заботы подгрупп, объединенных категорией «молодежь», являются далеко не одинаковыми.
Для подростков до 18 лет главной жизненной темой является учеба в школах, и применительно к ним молодежная политика почти целиком сводится к созданию условий для хорошего, качественного образования. А вот для тех, кто уже закончил учебу в школе и в вузе, молодежная политика, как правило, оказывается частным случаем социальной политики. Примерами могут служить государственные программы «Доступное жилье – молодым семьям» и «Материнский капитал».
Молодость отождествляется с получением знаний и представлений об окружающем мире. Часть их юноши и девушки приобретают в кругу семьи. Однако семейное воспитание не в силах полностью заменить систему государственно-общественного образования, настроенную на формирование социального облика будущих членов общества, работников, граждан. Стало быть, важнейший сегмент молодежной политики напрямую связан с образовательной политикой, с состоянием дел в системе просвещения. В обеспечении интеллектуального и культурного развития молодежи образовательные учреждения являются своего рода «фундаментом». При этом «фундамент» может оказаться зауженным, если к нему не добавить такие компоненты, как общественные организации, институты гражданского общества, культурно-просветительские и другие учреждения. Без этих звеньев общественной структуры, являющихся не только накопителями практических знаний, но и ретрансляторами норм морали и нравственности, устоев и традиций, невозможно построение прочных и надежных конструкций государственно-политической системы.
В образовательные учреждения пора вернуть нравственное воспитание. Нужно «реабилитировать» само это понятие. На рубеже XX–XXI веков, когда на отечественных телеэкранах торжествовала идеология «освобождения от ретроградной морали», понятие «нравственное воспитание» попало под подозрение как нечто тождественное нудному морализаторству и менторским проповедям, базирующимся на стремлении равнять всех детей под одну гребенку. Однако в реальной педагогической практике нравственное воспитание – это искусство, не имеющее ничего общего с обезличивающими шаблонами и связанное с «подбором ключей» к душам конкретных юношей и девушек. Не посягая на духовную свободу молодых людей, нравственное воспитание призвано помочь им правильно самоопределиться в окружающем мире, избежать плена психологической беспомощности, апатии, депрессии, пессимизма.
Суть нравственного воспитания связана не с менторскими нотациями, а с закреплением в молодых умах категорий «достоинство», «честь», «человечность». Постигая подлинный смысл этих категорий, молодежь обретает психологическую защиту от нигилизма, бескультурья, агрессивных поведенческих манер, гедонизма и вульгарного потребительства. Понятие «нравственность» призвано служить единению научно обоснованной теории и реальной жизненной практики, единству общественных целей и задач с правами и обязанностями отдельных граждан. Нравственность – это ключевое условие достижения гармоничного развития личности, общества, это неизменное условие гармонии мира.
Волны напористого реформирования, накатывавшиеся на образовательную систему в 90-е годы прошлого века, если не смыли, то основательно подточили устои и традиции воспитания юношества. Сегодня стало понятно, что отказ от традиций – это отказ не только от прошлого, но и от устойчивых перспектив, это конструирование ситуации, когда люди живут одним днем, а общественная энергия тратится по пустякам, лишаясь созидательной роли.
Задача школы – не только вложить знания, умения и навыки, не менее важная задача – помочь каждому подростку обрести социальную нишу, соответствующую его умственным и физическим возможностям. Детям важно научиться точно и адекватно оценивать себя и свое место в обществе, не занижая, но и не завышая свою самооценку. За время обучения в их сознании должны укорениться базовые представления о семейных и гражданских обязанностях, а не только об индивидуальных правах, перекос в сторону которых отчетливо обозначился в 90-е годы. Среди жизненных ценностей, прививаемых школьникам педагогами, одна из главных позиций должна отводиться уважению – уважению к людям, к своей стране, своим родственникам, товарищам, соотечественникам.
Важно привить молодым людям уважение к выбираемому ими поприщу, к своей будущей профессии – и не только уважение, но и любовь. Не стоит опасаться «ненаучности» этого слова: любовь к своему делу всегда наполняла жизнь людей высокими смыслами, помогала отделять мастерство и искусство от банального ремесленничества, великое от мелкого, созидание от прозябания. В конце концов, именно любовь людей к профессиональной практической деятельности является основным двигателем общественного прогресса. С этих позиций одной из целей нравственного воспитания оказывается утверждение профессионализма в качестве ключевой общественной ценности.
В государственной стратегии школьному воспитанию должно отводиться одно из главных мест. Пока же в школьной системе складывается весьма неоднозначная картина. Есть гимназии и школы, получающие спонсорскую помощь и обладающие развитой материальной базой, позволяющей делать учебный процесс творческим и интересным для учеников и учителей. Есть частные лицеи, в которых учебное дело организовано на высоком уровне, однако они доступны только для тех детей, чьи родители имеют высокие доходы. Учебных заведений, считающихся элитными, в общем количестве российских школ не так уж много.
Ситуацию в обычных, среднестатистических школах трудно назвать блестящей. Педагогические коллективы сталкиваются со многими проблемами: постоянной нехваткой средств на поддержание материальных фондов, невысокой зарплатой на фоне чрезмерной учебной нагрузки, засильем формализма, давлением со стороны чиновников, руководящих системой образования. Учителям обычных школ требуется немалая стойкость. Как отмечают Х.В. Дзуцев
и А.М. Дигурова, при той нагрузке, которая ложится на плечи рядового российского учителя, «он просто отчитывает уроки, уставая невероятно». Про учителей сегодня говорят: «Ни карьеры, ни зарплаты, ни уважения учеников и родителей».
Х.В. Дзуцев и А.М. Дигурова высвечивают некоторые сбои нынешней школьной системы. Об ЕГЭ они говорят как о «мрачной действительности», в которой «знания и нравственное воспитание ушли на второй план» и появился «коррупционный фон». Источником проблем стало ухудшение качественных характеристик тех, кто идет работать учителями. Одной из причин такого ухудшения эксперты называют «коммерческий набор в пединституты», вторую причину видят в догматическом подходе к идее всеобщего образования, делающем ее «порочной».
Если при внедрении идеи всеобщего образования не учитывать всех сопутствующих обстоятельств, то она действительно может принести социуму вред. За внешне весьма привлекательной идеей может скрываться своеобразная «ловушка».
Выпускникам школ, сознание которых сформировано шаблонными алгоритмами «натаскивания» к ЕГЭ, трудно стать по-настоящему творческими личностями, нацеленными на постоянное расширение своего кругозора. Под флагом «подготовки к ЕГЭ» дети учатся пользоваться готовыми рецептами, оставаясь без фундаментальных знаний, без понимания скрытых за дефинициями и формулами внутренних смыслов литературы, русского языка, истории, физики, географии. Дети стали очень мало читать, заменив книги гаджетами, порождающими ощущение всеохватной информированности. Оно иллюзорно, но ребята об этом не знают.
Сегодня никому не придет в голову отрицать гуманистическую значимость идеи всеобщего образования. Эта идея нашла отражение в Конституции Российской Федерации, в которой четко зафиксировано: «Каждый имеет право на образование. Гарантируется общедоступность и бесплатность дошкольного, основного общего и среднего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях».
При этом идею всеобщего образования не следует понимать как некую статичную, неподвижную данность, никак не связанную с постоянно изменяющейся реальностью. Опыт зарубежных государств показывает: подходы к практической реализации этой идеи могут быть разными. Они зависят от конкретных социально-политических обстоятельств. Так, в Германии, где образовательная система в значительной мере подчинялась рыночным условиям, недавно было объявлено о введении бесплатного высшего образования. Ещё более яркий пример являет собою Куба, где в течение более полувека существовало всеобщее бесплатное образование, (полностью цепочка от детских садов – далее школы-ПТУ-ВУЗы). За годы нашей перестройки, Куба подняла качество образование до такой высоты, что система образования признана лучшей на континенте. Специалисты работают в большинстве Латиноамериканских стран, особенно в медицине, инженерии, преподают в ведущих ВУЗах всех испаноязычных стран. Это приносит Кубе значительные финансовые и политические дивиденды. Данная система является интересным образцом синтеза так называемой «советской» системы образования и воспитания и континентальной специфики. Такой синтез дал пример монетизации системы образования, через который проводится и воспитательный компонент.
Понятая формально, идея всеобщего образования может нести в себе некие общественные издержки. В реальной практике она нередко выливается в стремление молодых людей любыми способами приобрести сначала школьный аттестат, а затем и вузовский диплом. Результатом фетишизации идеи всеобщего образования, подчинения ее умозрительным стандартам, насаждающим потребительские представления о «статусности» и «престижности», могут стать труднопреодолимые перекосы в общественной структуре.
Признаки таких перекосов уже видны. За два последних десятилетия число профессионально-технических училищ в России снизилось на 80 %. Ключевая причина – утвердившаяся в сознании молодых «непрестижность» рабочих специальностей, неуважение, нежелание молодежи обретать профессии некоторым образом непрестижные. В начале ноября 2016 года социологи Уральского федерального университета провели опрос среди учащихся школ Свердловской области и выяснили, что 84 % опрошенных намерены после школы продолжить обучение в вузах, 8 % – в колледжах, 8 % не дали четкого ответа. Никто из опрошенных не собирается идти на стройку или в заводской цех. И это на фоне того, что среди всех вакансий, представленных на рынке труда Свердловской области, доля рабочих профессий составляет 53,6 %.
Промышленные предприятия и строительные организации остро нуждаются в токарях, фрезеровщиках, сварщиках, монтажниках, электриках, бульдозеристах, бетонщиках и т.д. Нехватка рабочих кадров тормозит рост производства, а нередко ведет и к остановке предприятий, дающих нужную стране продукцию. Сейчас во многих регионах страны заговорили о необходимости как-то популяризировать рабочие специальности, но инерцию, накопившуюся в общественном сознании за постсоветское время, благими пожеланиями не пробить. Нужны реальные меры. Есть основания полагать, что если закрыть частные некоммерческие вузы, «плодящие» не востребованных на рынке труда юристов и экономистов, то число молодых рабочих может все-таки увеличиться.
В «Основах государственной молодежной политики» отмечено: «Российская Федерация является одним из мировых лидеров по количеству молодых специалистов, получивших высшее образование». Прежде чем воспринимать этот факт как заслуживающий только одобрения, следовало бы, во-первых, проанализировать соотношение между учебными специальностями; во-вторых, внимательно взглянуть на качественную сторону высшего образования; в-третьих, найти точный ответ на вопрос: к чему стремятся выпускники школ, поступая в вузы? К тому, чтобы стать грамотными специалистами, способными расширить инновационный потенциал общества, или к тому, чтобы пополнить число обладателей «имиджевых» дипломов?
Многие юные граждане не имеют представления, какой профессией нужно овладеть, чтобы обеспечить себе достойное будущее. Сложились стереотипы о так называемых «успешных» и «престижных» профессиях. Вузы давно побили все рекорды по перепроизводству юристов, экономистов, менеджеров, но вал выпускников с дипломами по этим специальностям продолжает прибывать на рынок труда. Молодые «специалисты» обнаруживают свою невостребованность и разочаровываются в продиктованном шаблонами выборе.
В номенклатуре учебных специальностей неоправданно большая доля приходится на так называемые «креативные» специальности типа «рекламный менеджмент», «управление конкурентоспособностью», «офисный сервис», «прикладная этика», «технологии event-сервиса» и т.д. и т.п.
Есть в системе высшего образования и другие проблемы, связанные с «валом». Студенты, которые хотят и, главное, могут хорошо учиться, попадают в обстановку, мало способствующую их желаниям и возможностям. Они соседствуют с теми, кто не обладает базовой подготовкой для усвоения вузовских программ, а преподаватели вынуждены подачу материала и критерии оценки знаний сводить к среднему уровню. Понуждает их к этому вузовский менеджмент, заинтересованный в большом количестве обучающихся на контрактной основе. На таком фоне слова об инновационном характере высшего образования остаются декларациями.
Количественный, «валовый» подход к образованию может повлечь за собой неприятные для общества социально-психологические последствия. Обладание вузовскими дипломами порождает у молодых людей завышенные ожидания. Если они не реализуются на практике, то трансформируются в ощущение неудачи или в обиду. Вместо «инновационных» специалистов общество получает аутсайдеров, «лузеров», «лишних людей», недовольных своим общественным статусом и готовых стать «кадровым резервом» протестного, оппозиционного движения.
«Чистка» номенклатуры учебных специальностей нужна как ответ на вызовы времени. Стране требуются специалисты в сфере высоких технологий, куда входят ядерная энергетика, теплофизика, ракетостроение, прикладная механика, гидроаэродинамика, информационная безопасность, полимерная химия, биохимия, геодезия, программная инженерия и многое другое. Сориентировать молодых людей на получение этих нужных стране специальностей – это и есть нерв современной молодежной политики.
Помощь, оказываемая юношеству в обретении надежной почвы под его ногами, вполне может сочетаться с решением стоящих перед Россией масштабных стратегических задач. Наглядной иллюстрацией этого тезиса стал запуск крупного проекта по открытию детских технопарков «Кванториум». Проект стал частью государственной стратегической инициативы «Новая модель системы дополнительного образования детей». Понятна логика ее руководителя А.Р. Белоусова, назвавшего сооружение и открытие первых 17 детских технопарков «историческим событием» и отметившего, что реализация задуманного приближает Россию «к уникальной форме будущего, которой пока нет у других стран».
Целями данной стратегической инициативы являются возрождение престижа инженерных и научных профессий, реализация научно-технического потенциала российской молодежи, подготовка национально ориентированного кадрового резерва для глобального технологического лидерства России. Методика достижения этой цели связывается с объединением усилий науки, бизнеса и государства на основе государственного и частного партнерства в сфере дополнительного образования для одаренного и талантливого юношества.
По задумке авторов проекта, детские площадки системы «Кванториум» должны предоставить российским школьникам принципиально новые возможности в деле приобщения к лучшим, передовым достижениям современного технического прогресса. Функциональный формат этих площадок выстроен так, чтобы пробудить и закрепить у детей интерес к технологическому творчеству, дать им знания, которые в рамках стандартов школьного образования являются для них недоступными. Идея «Кванториума» направлена на создание комфортной среды для ускоренного развития у детей от 5 до 18 лет навыков научно-технического и изобретательского мышления, а в перспективе – на подготовку ученых и инженерно-технических работников, способных обеспечить передовые позиции российской науки и индустрии в общемировом масштабе. Проект «Кванториум» ориентирован на внеклассное образование для талантливых российских школьников, но при этом он призван послужить накоплению предпосылок для перехода российской системы образования к новому качественному состоянию, характеризуемому максимально высоким уровнем эффективности.
Стартовал проект в Набережных Челнах, Ханты-Мансийске, Нефтеюганске и некоторых других городах,где были построены дворцы детского технического творчества, ставшие достойным пристанищем для технопарков «Кванториум». Основу их инфраструктуры составили многофункциональные и оборудованные в соответствии с самыми последними инновационными достижениями учебные классы и лаборатории. Во всех технопарках предусмотрены также библиотеки, медиатеки, конференц-залы, кинотеатры, зоны отдыха, кафе.
На открытии технопарка в Набережных Челнах присутствовал Президент страны В.В. Путин, ознакомившийся с его структурой. Она включила в себя несколько квантумов, специализирующихся на таких научно-технических направлениях как физико-математические основы космонавтики, практическая география и картография, робототехника, радио- и электротехника, нейробиологические технологии, программирование, информационные системы и информационная защита, авиация и наземный транспорт, лазерные технологии, нефтедобыча и нефтепереработка и т.д. Можно уверенно сказать, что большинство школьников, выбирая для себя те или иные квантумы, выбирают и будущую профессию, укрепляют свою профессиональную самомотивацию.
Для столичных школьников в 2016 году открылась площадка на территории крупного технополиса «Мосгормаш». Ее посещают более 200 учащихся из 35 московских школ. В течение 2017 года в Москве появится еще десять подобных площадок, где дети получат возможность не только выбрать будущую профессию, но и установить контакты с потенциальными работодателями, заключив с ними отложенные контракты, предусматривающие помощь в получении профильного образования. В случае успешного завершения учебы молодыми людьми для них откроются цеха и лаборатории соответствующих московских предприятий.
Инициатива создания детских технопарков, заслуживает, безусловно, всяческой поддержки и одобрения, но нельзя забывать и о возможных «подводных камнях», своевременное обнаружение которых даст возможность избежать сбоев в важной государственной работе. Во-первых, нужно иметь в виду, что главными противниками любых инноваций являются инерция и рутина, поэтому в будущем работа технопарков может сохранять свою полнокровность только при условии непрерывного внедрения новых, свежих технологических идей и решений.
Во-вторых, перспективы детских технопарков будут зависеть от расширения их доступности для учащейся молодежи. Превращение технопарков в замкнутое «элитарное» пространство может привести к выхолащиванию первоначального смысла прекрасной идеи. Хотелось бы, чтобы сайт АСИ стал понятным не только для инновационных, но и обычных, «средних» пользователей. Хотелось бы видеть «Кванториум» представленным на более доступной медиаплощадке.
В-третьих, инновационное движение должно быть не только общей задачей технопарков, но и критерием деятельности их персонала. Как сообщается, заработные платы сотрудников «Кванториума» «в три раза выше, чем в остальных элементах макроэкономики». Понятно, что творческая деятельность должна поощряться, однако при этом было бы уместным следить за тем, чтобы работники детских технопарков «не почивали на лаврах», постоянно заботясь о своем профессиональном совершенствовании. Логично допустить, что уровень своей квалификации им придется доказывать не только в рамках текущих аттестаций, но и такими зримыми аргументами как патенты на изобретения, различные научные проекты, значимые методические презентации, научные статьи и монографии. При этом их профессиональный рост отнюдь не исключает использование доказавших свою надежность и эффективность «старых» наработок».
Из всего вышесказанного следуют определенные выводы. Нет никакой необходимости противопоставлять самореализацию молодежи жизненным интересам старшего поколения. Пусть в диапазон этой самореализации входят романтические увлечения, молодежный фольклор, музыкальная субкультура, спорт, туризм, информационные технологии. Однако базовую платформу молодежной самореализации в любом случае составляют качественное образование, ориентированное на профессиональный труд и достойное вознаграждение за него, на надежные социальные гарантии, на прочные семейные и культурные основы.