О.А. Васильева, кандидат политических наук, г. Волгоград
Отражение духовно-нравственных ценностей в трудах М. М. Зязикова посредством малых форм устного народного творчества
Выбор данной темы далеко не случаен. Произошедшие изменения в социально-экономической жизни нашего общества, а также смена многих духовно-нравственных ориентиров и приоритетов в постперестроечный период, привели к тому, что в общественном сознании получили широкое распространение равнодушие, эгоизм, индивидуализм, цинизм, немотивированная агрессивность, неуважительное отношение к государству и социальным институтам. Но одно дело констатировать свершившийся факт, и совершенно иное — искать пути выхода из создавшейся ситуации. Именно поэтому все чаще и чаще ученые, работники культуры и искусства, литераторы в своих трудах в качестве иллюстративного материала обращаются к тем или иным формам устного народного творчества.
Не стали исключением в этом аспекте и труды известного ингушского ученого и видного политического деятеля М. М. Зязикова.
В частности, в своих фундаментальных монографиях, посвященных различным культурологическим, этнографическим проблемам, в частности, при характеристике ингушской традиционной этики, он неоднократно обращается к малым формам устного народного творчества, прежде всего, к пословицам и притчам, благодаря которым можно глубже узнать народ, его душу.
Это, безусловно, обогащает представление читателя о народе, который не только создал эти жемчужины народного творчества, отразившие многовековой опыт многих поколений, но и исподволь сделал их органической частью духовной культуры.
Более того, ссылка, например, на пословицу как бы подытоживает смысл сказанного, придавая ему особую доказательную силу и невольно заставляя запомнить важную мысль [Мокиенко 2010: 4].
Так общеизвестно, что мудрость народа воплощается в пословицах и поговорках — метких, кратких и весьма точных высказываниях на злобу дня, передаваемых из поколения в поколение и становящихся с течением времени не только источником вдохновения и идей, но и тем незыблемым столпом, который поддерживает устои народной жизни, укрепляя нравственный и духовный облик народа, становясь своеобразным моральным кодексом, сводом суждений, которые, с одной стороны, являются категоричными по форме, а с другой стороны, глубокими и самобытными по содержанию, но, что самое главное, обращенными, по большей своей части, к нравственной сути человека [Филипченко 2009: 5, 10].
Условно можно сказать, что притчи содержат, по сути, развернутое толкование того, что приводится в пословицах и поговорках.
Являясь малым дидактико-аллегорическим жанром, заключающим в себе моральное или религиозное поучение, притчи для ограниченного в своих способностях человека представляют занимательные, забавные рассказы или истории обо всем на свете, но для человека, стремящегося постигнуть глубину отдельно взятой притчи, она предстает кладезем мудрости, в котором отражается опыт не одного поколения людей.
Иными словами, притча, прежде всего, игра ума, воображения, проникновение в самые сокровенные уголки нашего сознания.
С практической точки зрения притча представляет собой своеобразное «практическое руководство по духовному самосовершенствованию, по раскрытию духовного могущества человека, раскрытию предназначения цивилизации как частицы вселенского Разума» [Капралова 2010: 3].
В свете вышеизложенного представляется весьма логичным обращение М. М. Зязикова, прежде всего, к пословицам при обращении к такой сложной философско-этической проблеме как ингушской традиционной этике, в целом, и категориям национального характера, в частности [Зязиков 2004: 162–176; Зязиков 2011: 15–27].
В этом плане показательно выглядит одна из последних монографий исследователя «На рубеже столетий. Ингушетия в конце XIX–начале XX веков», в частности, небольшая по объему, но весьма емкая по содержанию глава «Категории национального характера», посвященная нравственным ценностям ингушского народа.
Среди основополагающих категорий М. М. Зязиков выделяет достоинство, благородство, честь, воспитанность и слово.
Интересно построение композиция данной главы.
Так, прежде чем приступить к мотивированности выбранных категорий, автором анализируются «нюансы» и «тонкости» национального ингушского характера, как с позиций исторического прошлого, так и с отражением этих особенностей в малых формах устного народного творчества, прежде всего, в пословицах и притчах.
Пожалуй, мало у какого народа найдется столь оригинальное отношение к похвале, как это можно встретить у ингушей: «Похвали человека с кончик иголки, как он тут же начнет портиться у тебя на глазах» [Зязиков 2011: 15].
В приведенном образце заключен глубокий философский смысл: человек должен стремиться к достижению цели не ради похвалы, а во имя высокой цели или получения значимого результата своей деятельности, а излишняя похвала ничего, кроме вреда, не принесет ни тому, кто ее расточает, ни тому, кому она предназначена.
Следует отметить, что М. М. Зязиков не только занимается научными изысканиями, но и сам подает пример научной этики.
Последнее нашло свое выражение в обращении к трудам своих предшественников исследователей-ингушей, занимавшихся изучением проблемы национального характера, таких как Ч. Ахриева, М. Базоркина [Зязиков 2011: 15–17].
При этом М. М. Зязиков отметил и тот факт, что интерес к ингушской истории и устному народному творчеству характерен и для представителей иных этносов, например, русских ученых-кавказоведов, которые с трепетной любовью относились «к богатейшей и самобытной культуре ингушей» [Зязиков 2011: 18].
Будучи выходцем из ингушской среды, зная культуру своего народа изнутри, М. М. Зязиков не претендует на всеобъемлющее и исчерпывающее описание национального характера своего этноса, особо останавливаясь на наиболее характерных чертах, с его точки зрения.
Выделяя и описывая выбранные категории национального характера, автор не только приводит ингушское и параллельно русское обозначение заявленных категорий, но и на основе описательного историко-философского контекста пытается максимально погрузить читателя в ингушскую среду описываемого хронологического периода.
Решить же поставленную задачу не представлялось возможным без применения яркого и запоминающегося иллюстративного материала, каковым и выступили, прежде всего, малые формы устного народного творчества — пословицы и притчи.
Так, например, описание такой категории как «сий (честь)» открывается весьма поучительной народной притчей «Утерянную честь не вернуть». Действительно, слова Чести, сказанные Воде, Ветру, Огню в случае расставания: «Тот, кто однажды расстался со мною, расстался навсегда и более со мною не встретится», — звучат пророчески, ибо эта та категория этики, которая, с одной стороны, раскрывает отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества, а с другой стороны, — предполагает в отношении к человеку ту меру уважения, которую он заслужил [Честь 1989: 397, 398], т.е. восстановить утраченную честь не только трудно, но, по большому счету, невозможно.
Недаром потеря чести у многих народов приравнивается к смерти: «Сломался забор — можно новый поставить, потерявший честь — уничтожен» (Ингушская), «Кто принародно лишился чести, тот живой мертвец» (Ингушская), «Для благородного потеря чести и смерть равны» (Перс.), «Лучше голову потерять, чем честь» (Кирг.), «Лучше смерть, но с честью, чем жизнь без чести» (Нем.), «Можно жить, потеряв жизнь, но нельзя жить, потеряв честь» (Ирл.), «Стоит ли жизнь хранить, когда честь потеряна?» (Тамил.), «Чем жить бесчестно, лучше умереть с честью» (Лезг.), «Лучше и не жить, если честь загубить» (Еврейская) [Пословицы, поговорки, загадки народов России 2011: 174, 175; Пословицы и поговорки народов мира 2009: 369, 370, 371, 374, 375; Еврейское счастье 2008: 241].
При этом от общего М. М. Зязиков переходит к частному: чести мужчины и женщины. Но при этом он особо выделяет женщину, в отношении которой данное понятие приобретает «более щепетильный характер: «Девушка должна быть чиста как топленое масло» [Зязиков 2011: 22], ибо, как гласит довольно известная еврейская пословица: «Бесчестье женщины — навсегда» [Еврейское счастье 2008: 243].
Переходя к анализу заключительной категории «слово», М. М. Зязиков делает вполне закономерный вывод о том, что «характеру и поведению ингуша свойственны те же качества, которые присущи людям любой национальности, но при этом, естественно, имеются разного рода специфические, часто едва уловимые, свои собственные национальные особенности» [Зязиков 2011: 24].
И здесь возникает закономерный вопрос о том, какое отношение к категории национального характера имеет «дош (слово)»? Однако все не так просто.
Действительно, отталкиваясь от материализации мысли в слове, автор плавно переходит к истории ингушского языка, что снова подчеркивает эрудицию ученого.
Далее от широкого и многозначного толкования термина «слово» в ингушском языке М. М. Зязиков закономерно приходит к роли и значению слова в жизни ингуша, для которого слово может стать и «целительным бальзамом» и «смертельным ядом», что опять-таки нашло свое отражение в ингушских пословицах типа «Когда попросили самое сладкое, принесли язык; когда же попросили самое горькое, опять же язык принесли» [Зязиков 2011: 27].
Таким образом, выбранная М. М. Зязиковым подача материала вполне оправдывает себя, так как она не только позволяет прочувствовать душу ингушского народа, но и задуматься о своей собственной жизни, соотнося узнанное с реальностью бытия.
Список использованной литературы
Еврейское счастье: сборник еврейских пословиц и поговорок / Сост. М. П. Филипченко. М., СПб., 2008.
Зязиков М. М. На рубеже столетий. Ингушетия в конце XIX–начале XX веков. М., 2011.
Зязиков М. М. Традиционная культура ингушей: история и современность. Ростов-на-Дону, 2004.
Капралова О. Предисловие // Притчи народов мира / Сост. О. Капраловой. М., 2010.
Мокиенко В. М. Предисловие // Мокиенко В. М., Никитина Т. Г., Николаева Е. К. Большой словарь русских пословиц. М., 2010.
Пословицы и поговорки народов мира / Сост. М. П. Филипченко. М., СПб., 2009.
Пословицы, поговорки, загадки народов России / Сост. М. П. Филипченко. Ростов-на-Дону, 2011.
Словарь по этике / Под ред. А. А. Гусейнова и И. С. Кона. М., 1989.
Филипченко М. П. От составителя // Пословицы и поговорки народов мира / Сост. М. П. Филипченко. М., СПб., 2009.
ЗЯЗИКОВ МУРАТ МАГОМЕТОВИЧ
Заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе
Родился 10 сентября 1957 г. в городе Ош Киргизской ССР.
В 1980 г. окончил исторический факультет Чечено-Ингушского государственного университета им. Л.Н. Толстого.
В 2002 г. окончил Южно-Российский гуманитарный институт по специальности «юриспруденция».
С января по апрель 2002 г. – заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе.
В 2002–2008 гг. – Президент Республики Ингушетия.
В 2008 – 2012 гг. – Советник Президента Российской Федерации.
С октября 2012 г. по настоящее время – заместитель полномочного представителя Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе.
Воинское звание – генерал-лейтенант.
Доктор философских наук. Автор более 40 научных работ,
опубликованных в России и за рубежом.
Государственные награды:
Орден «За заслуги перед Отечеством» III и IV степени;
2 ордена Мужества;
3 благодарности Президента Российской Федерации;
20 медалей.
Иные награды:
Орден Русской Православной Церкви Преподобного Сергия Радонежского II степени;
по решению Совета муфтиев России награжден орденом Почета «Аль-Фахр» I степени;
Почетный знак Организации Объединенных Наций за значительный вклад в решение гуманитарных проблем на Северном Кавказе и активную поддержку международных проектов ООН.
