Доминирующий фактор в российско-афганских отношениях
Сегодня внимание всего мирового политического и экспертного сообщества приковано к развитию событий в Афганистане. Прошли президентские выборы, страна сменила лидера, впервые за свою историю демократическим путем. Подписано Соглашение о долгосрочном стратегическом партнерстве с США, которое определяет формат дальнейшего пребывания американского военного контингента в Афганистане после вывода сил Международной коалиции. Возникнут ли в связи с этим новые угрозы как внутри страны, так и на международной арене? Каково на сегодняшнем этапе сотрудничество России с Афганистаном и как оно вяжется с нашими национальными интересами? В каком направлении целесообразно российской внешней политике сделать основной упор? Какие инструменты использовать при этом?
Все эти вопросы находятся в поле зрения отечественных и зарубежных ученых. Например, согласно докладу группы авторов из Московского центра Карнеги, важнейшим условием успеха российской политики в Афганистане является наличие эффективных рабочих контактов со всеми значимыми элитами в Афганистане и всеми региональными державами . Другие эксперты сходятся во мнении, что дестабилизирующим фактором для стран Центральной Азии может стать поток беженцев из северных провинций Афганистана в случае резкого изменения здесь военно-политической ситуации.
Н.А. Мендкович сводит российские интересы в Афганистане к трём основным аспектам. Эти три направления политика, экономика и безопасность – довольно традиционны, они встречаются и в других исследованиях. Однако обратим внимание на то, что Н.А. Мендкович подробно раскрывает содержание указанных направлений, предлагая свой взгляд на их наполнение конкретными действиями. Специальный представитель Президента Российской Федерации по Афганистану З.Н. Кабулов отмечает, что политический диалог между нашими странами находится сейчас на подъеме, а вот экономическое сотрудничество отстает от политического . Он отмечает важность сотрудничества России, ОДКБ и НАТО в антинаркотической борьбе. По мнению американского ученого Р. Вейтца, на афганском направлении Россия по целому ряду соображений обеспокоена перспективой социально-экономического хаоса на своих южных рубежах в связи с выводом войск НАТО из Афганистана.
Таким образом, изучив мнения различных ученых, политиков и дипломатов, можно сделать вывод о том, что на данный момент уже выявлена определенная совокупность элементов модели российско-афганских отношений. Наиболее часто называют четыре таких элемента: историческая основа, безопасность, экономика и, конечно, политика. Однако выявление совокупности элементов является, на наш взгляд, только первым шагом на пути разработки системы, представляющей модель российско-афганских отношений. Между элементами совокупности чаще всего не устанавливаются взаимосвязи, не определяются функции каждого элемента, остается в тайне движущая сила развития модели. Для движения вперед в разработке модели современных российско-афганских отношений от совокупности элементов к их системе необходимо найти ее теоретические основания в политологии.
Наша гипотеза состоит в том, что в системе российско-афганских отношений существует доминирующий элемент, который во многом определяет развитие этой системы. Для работы с этой гипотезой, прежде всего, попытаемся найти теоретические основы функционирования систем, в которых имеется доминирующий элемент. Подобные теоретические основы существуют в различных науках. Так, в психологии известно учение А.А. Ухтомского о доминанте . Согласно этой теории, если какая-то деятельность стала доминирующей, то остальные воздействия в течение некоторого времени не в состоянии ей помешать, и даже наоборот, могут дать ей дополнительный стимул, отдать свою энергию. По А.А. Ухтомскому, доминанта – более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, причем происходящие в субъекте различные возбуждения служат усилению возбуждения в доминирующем очаге.
На первый взгляд, использование теории А.А. Ухтомского в политологическом контексте выглядит не совсем уместно, поскольку открытие теории доминанты делалось в процессе физиологических исследований организма и не предназначалось для трактовки политических процессов. Однако теория А.А. Ухтомского рассматривается сегодня многими учеными как прочная методологическая платформа для понимания не только законов целенаправленного поведения животных и человека, но и законов организации . Более того, учение о доминанте стало основой формирования А.А. Ухтомским единой философско-мировоззренческой концепции человека, разработанной им на стыке различных наук – философии, психологии, физиологии, социологии и этики.
Выстраивание моделей с доминирующим элементом применяется и в других науках. Согласно теории экономического развития, разработанной в конце XIX века немецким исследователем Й. Шумпетером, в обществе, переживающем экономический рост, товары и деньги движутся навстречу друг другу по давно установившимся путям . Движущей силой развития экономики являются инновации и предпринимательский ресурс. Именно эти элементы, инноваторство и предпринимательство, Шумпетер считает доминирующими в развитии экономики. В общественных науках примером теории с доминирующим элементом является марксизм. Согласно этому учению, состояние общественной формации определяется экономикой, а именно развитием производственных отношений, которые, в свою очередь, зависят от производительных сил . В развитие этой точки зрения можно вспомнить высказывание В.И. Ленина о том, что «политика есть концентрированное выражение экономики» . Сейчас на Западе очень популярны различные неомарксистские теории.
Положение о доминировании экономики в общественном развитии довольно популярно и в странах СНГ. Так, в середине июля 2014 года, выступая на совещании с руководителями дипломатических представительств и консульских учреждений Белоруссии, Президент А.Г. Лукашенко заявил: «Еще раз подчеркиваю: экономика основа всего. В том числе стабильности в государстве и обществе. Я уже как-то говорил, что само существование нашей государственности может разрушить только экономика!» Об этом же писала и известная немецко-американская исследовательница Х. Арендт, с точки зрения которой во взаимоотношениях между государствами «превалирующая тенденция состоит в рассмотрении международных проблем и соперничества держав как, в конечном счете, вытекающих из экономических факторов и интересов».
Несмотря на практически официальный статус этой точки зрения, в литературе встречаются и альтернативные взгляды. Так, профессор О. Буторина и А. Захаров считают, что «в евразийской интеграции должна доминировать социогуманитарная составляющая» . В этом же ключе молодая исследовательница Д.А. Звягина считает, что ключом к налаживанию российско-польских отношений может стать не экономика, а культурный диалог . На наш взгляд, любой фактор двусторонних международных связей при определенных обстоятельствах способен стать доминирующим и повлечь за собой глубокие изменения в других факторах. С этой точки зрения привлекает внимание разработанная еще в середине прошлого столетия теория домино . В ней первой падает наиболее слабая «косточка» и за счет влияния на другие кости тянет за собой всю цепочку.
Каков же доминирующий элемент в современной модели российско-афганских отношений? Попытка увидеть в качестве такового российско-афганское экономическое сотрудничество обречена на неудачу. На протяжении длительного времени Россия была отстранена от активного участия в афганском процессе, ее место было занято другими государствами, такими как США, Китай, Пакистан, Иран, Индия, Турция. В этой связи на сегодняшний день у России практически нет мощных конкурентных возможностей на афганском рынке. В этом сегменте партнерами России в Афганистане могут выступить только государство или крупные компании. Средний и малый бизнес пока не в состоянии занять заметное место в российско-афганском деловом сотрудничестве.
Вряд ли может претендовать на статус доминантного и политический элемент в российско-афганских отношениях. Отдельные моменты политического сотрудничества двух стран довольно значительны. Например, уходящий президент Афганистана Х. Карзай вопреки позиции США заявил о том, что афганцы уважают волю крымчан к воссоединению с Россией . Можно подобрать еще несколько эпизодических примеров такого рода в политическом сотрудничестве наших государств. Однако в целом политические импульсы российско-афганского сотрудничества слишком слабы для того, чтобы рассматривать их в качестве даже потенциально доминантных сегодня или в ближайшей перспективе. Такие же слабые позиции у Москвы и на военном и гуманитарном треках сотрудничества с Кабулом.
Искомой доминантой в современной модели отношений Афганистана и России, по нашему мнению, должна стать проблема разрешения афганского наркопроизводства и, как следствие, наркотрафика. Именно наркотрафик представляет собой серьезнейшую угрозу национальной безопасности России, равно как угрозу региональной и глобальной безопасности, и, как следствие, на сегодняшний день может рассматриваться доминирующим элементом в модели российско-афганских отношений. В связи с этим более подробно рассмотрим некоторые аспекты современного состояния наркопроблемы в Афганистане и ее влияние на отношения наших стран.
Невозможно не заметить масштабный рост в последние годы наркопроизводства в Афганистане. Только в 2013 г. общая площадь незаконных посевов опийного мака выросла на 36 % (см. таблицу 1), а производство опия на 49% (2012 г. – 3700 т, в 2013 г. – 5500 т), а в 2014 году показатели и вовсе увеличились до 6400 т.
Согласно Всемирному докладу по наркотикам за 2014 год, афганский героин все чаще находит новые рынки, в частности в Океании и Юго-Восточной Азии. Давно уже сформировавшийся балканский маршрут остается одним из коридоров для транзитных поставок афганского героина на чрезвычайно доходные рынки Западной и Центральной Европы . Основные потребительские рынки опия – это Европа (примерно 19 процентов мирового потребления с рыночной стоимостью в размере 20 млрд. долл. США), Российская Федерация (15 процентов), Исламская Республика Иран (15 процентов), Китай (12 процентов), Индия (7 процентов), Пакистан (6 процентов), Африка (6 процентов) и Американский континент (6 процентов) .
Как видим, наркопроизводство в Афганистане напрямую связано с глобальными и региональными угрозами. На сегодняшний день, по оценкам экспертов, в Афганистане производится 80 процентов мирового опия и героина . Одновременно отмечается возрастающая связь между нестабильностью и производством наркотиков в Афганистане. В частности, 90 процентов производимого опия исходит из южных и северных провинций, где наиболее отмечается сложная ситуация с обеспечением безопасности. Имеется самая тесная взаимосвязь наркопроизводства и с другими элементами системы национальной безопасности Афганистана, региональной и глобальной безопасности. Связь незаконного оборота наркотиков с терроризмом давно установлена . Поэтому успешное противодействие наркопроизводству и наркотрафику являлось бы существенным вкладом в дело противодействия терроризму.
Наркотики являются самой серьезной угрозой безопасности нашей страны со стороны Афганистана. Россия находится на втором месте в мире по потреблению героина, на нее приходится 1/5 общемирового объема потребления этого наркотика . В России насчитывается до 8 млн. лиц, с разной степенью регулярности употребляющих наркотики (около 5,5 % населения страны), из которых около 1,5 млн. – потребители наркотиков опийной группы, большей частью героина афганского происхождения . Ежегодно в результате употребления наркотиков в России погибает порядка 100 тыс. человек, из которых преобладающее большинство – это молодежь . Только в Москве в 2013 г. от передозировки наркотиков скончалось на 13 % больше москвичей, чем в предыдущем году.
Данное обстоятельство проявляет очень важное требование к доминантному элементу в российско-афганских отношениях, которое состоит в широком общественном отклике на него. У этой сотни тысяч погибших молодых россиян есть родственники и друзья, на глазах которых происходит такая трагедия. Общественный резонанс заставляет российские власти действовать более целеустремленно, напористо в деле предотвращения наркопроизводства и противодействия наркотрафику как во внутренней, так и во внешней политике нашего государства.
Очень часто можно встретить мнения различных ученых, политиков и журналистов, что наркоугроза по степени важности стоит в одном ряду (а то и менее значима) с террористической угрозой России, исходящей со стороны Афганистана . И такие мнения заставляют нас задуматься о естественной конкуренции при определении доминантного элемента модели российско-афганских отношений. По нашим оценкам, исходящий из Афганистана терроризм представляет угрозу не столько России, сколько граничащим с ним центрально-азиатским государствам. Их границы очень слабо защищены, что открывает возможности ее беспрепятственного пересечения не только наркотрафикантами, но и воюющими в Афганистане боевиками-исламистами. Угроза заключается в том, что инфильтрирующиеся боевики могут стать катализатором кризисных явлений в этих республиках.
Иными словами, террористическая угроза интересам России со стороны Афганистана существует, но она носит лишь косвенный характер. Мы показали ранее, что экономический и политический элементы системы российско-афганских отношений также довольно слабы. Таким образом, можно сделать вывод о том, что именно наркопроизводство и наркотрафик представляют собой наиболее острую угрозу национальной безопасности России и, следовательно, являются наиболее слабым звеном в системе российско-афганских отношений. Рассмотрение фактора наркопроизводства и наркотрафика в Афганистане в качестве доминантного в этой системе создает возможность превратить данную слабость в силу.
Сегодня антинаркотический вектор рассматривается как одно из важных направлений взаимодействия Москвы с Кабулом, но не более того. В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года , Концепции внешней политики Российской Федерации (2013) , Государственной антинаркотической политике до 2020 года обозначены самые общие подходы к проблеме наркопроизводства и наркотрафика в Афганистане. Между тем, как мы показали выше, именно от наркотиков исходят главные угрозы безопасности России со стороны Афганистана.
Основным приоритетом антинаркотической политики России является международное направление, поскольку без изменения социальной и экономической ситуации в Афганистане прекратить поставки наркотиков в Россию не представляется возможным. Однако сегодня Кабулу самостоятельно не под силу справиться с существующими в стране социальными и экономическими проблемами. Поэтому Россия должна всемерно поддерживать антинаркотическое направление деятельности афганского правительства. Для этого используются такие традиционные методы, как обмен информацией, подготовка кадров и др.
Антинаркотические меры развития российско-афганских отношений должны дополняться внешнеполитическими условиями, в частности, за счет укрепления антинаркотических систем государств, через которые проходит маршрут наркотрафика в Россию. Трансграничная торговля наркотиками между Афганистаном и Центральной Азией поддерживается, управляется или «крышуется» государственными чиновниками и силовиками по обе стороны границы . Все пять центрально-азиатских стран имеют очень высокие уровни коррупции . Засилье коррупции в странах Центральной Азии превращает этот регион в идеальный маршрут для контрабанды наркотиков и снижает шансы этих стран справиться с наркоугрозой. Сотрудничество с ними в сфере противодействия наркотрафику может послужить базой для расширения регионального интеграционного взаимодействия в экономической и политической областях.
Еще одним внешнеполитическим аспектом могла бы стать активизация рассмотрения антинаркотической проблематики в региональных и глобальных международных организациях. Прежде всего, это касается Шанхайской организации сотрудничества и Организации Договора о коллективной безопасности, а также Управления по наркотикам и преступности ООН. Учитывая многогранность антинаркотического вектора, в перспективе сотрудничество России с центрально-азиатскими странами способно дать импульс к интеграции политических и экономических институтов всего региона. В целом, само по себе эффективное противодействие наркотикам дало бы мощный стимул развитию других элементов российско-афганских связей – экономического, политического, религиозного и пр.
Антинаркотический вектор российско-афганского сотрудничества мог бы быть дополнен программами альтернативного экономического развития . Для отстранения фермеров от выращивания наркокультур необходимо создание альтернативных источников их существования и поднятие социально-экономического уровня населения. В первую очередь речь идет о развитии альтернативных сельскохозяйственных проектов и улучшении системы безопасности регионов, где эти объекты расположены. При выборе проектов альтернативного социально-экономического развития должны учитываться причины массового участия афганцев в производстве наркотиков (см. таблицу 3).
Препятствием на пути продвижения российских интересов в Афганистане является, на наш взгляд, отсутствие пророссийски ориентированных сил, то есть слабость политического направления российско-афганского сотрудничества. На сегодняшний день вопрос о поиске и формировании пророссийских кругов в Афганистане остается открытым. Но и здесь тоже пока еще не все потеряно. Целые поколения афганцев отучились в ВУЗах СССР, а другие с падением прокоммунистического режима Наджибуллы нашли свое убежище в России, создав здесь афганские диаспоры . Сейчас этих людей объединяют различные клубы и ассоциации. По нашему мнению, именно сейчас пришло время, когда эту отличную самоорганизующуюся основу можно было бы использовать на благо двух стран. Для этого существует множество вариантов, первичным из которых могло бы стать внесение в повестку дня, например, Ассоциации выпускников российских ВУЗов Афганистана вопроса о проблеме незаконного наркопроизводства в Афганистане и его влиянии на социально-экономическое развитие Афганистана, его отношения с Россией и соседними странами, на региональную стабильность.
Для борьбы с наркотрафиком можно было бы активнее использовать религиозные каналы взаимодействия. В 2011 г. Совет муфтиев России подписал соглашение с представителями афганской уммы, касающееся сотрудничества в борьбе с наркоторговлей. Стороны договорились о том, что афганские улемы будут более активно заниматься антинаркотической пропагандой, вести регулярные проповеди в мечетях, осуждающие распространение и потребление наркотиков. У российских мусульманских организаций есть наработки по этой проблеме. Все это говорит о перспективности религиозной составляющей антинаркотического вектора взаимоотношений двух стран. Успехи на этом направлении потянут за собой развитие и других областей религиозного сотрудничества.
Таким образом, реализация национальных интересов России в Афганистане невозможно без отлаженного механизма взаимодействия в сфере безопасности. Доминантным маховиком, способным запустить данный механизм, может стать сотрудничество России и Афганистана в антинаркотической сфере. Это самая острая угроза безопасности россиян, и эффективное сотрудничество двух стран в данной сфере позволить одержать победу в афганском антинаркотическом домино. Поднимаясь сама, антинаркотическая «костяшка» потянет за собой вверх экономическую, политическую, гуманитарную, религиозную и другие «кости» российско-афганского сотрудничества.
Список литературы: