Д.Ю. Алтуфьев, полковник полиции, УМВД России по Астраханской области
Русское национальное движение и русский национализм
Русские представляют собой глобально значимую по ареалу, численности и потенциальным возможностям этническую группу со слабым национальным самосознанием. Мы никогда не считали себя нацией, потому никогда ею и не являлись. Отмечены краткие моменты национального единения, вызванные реакцией на критически важные внешние факторы (вторжения, смуты, войны), но никогда такое единение не было первичным, вызванным внутренней потребностью. Более того, и в такие моменты борьба шла «за веру, царя и отечество» (нужное подчеркнуть), а этнические, народные интересы не осознавались.
Процесс нациестроительства, некогда начавшийся в Европе Западной и последовательно перешедший в ХХ веке в Центральную и Восточную, дошел до Русской равнины со столетним опозданием, вызванным известными событиями. Развитие русского национального движения олицетворяет судьба его видного теоретика М.О. Меньшикова (1859-1918). Его расстрел большевиками ознаменовал конец всякой русской национальной мысли в Советской России. В то же время 1920-е гг. стали началом русского национализма, оформившегося в ряд организаций, движений и союзов белоэмигрантов в Европе, Азии и Америке. Считать их частью русского национального движения невозможно по причине полной оторванности от народа. С тех пор некоторая бессвязность действий политического русского национализма с уровнем национального самосознания народа стала традицией. Подтверждение тому - фигура видного национально мыслящего русского философа И.А. Ильина (1883-1954), работы которого стали доступны массовому русскому читателю через много лет после смерти автора.
Современный подъем русской этнорефлексии также может иметь временный характер реакции на этническую экспансию, растянутую во времени демографическую катастрофу и социально-экономические проблемы; но есть основания полагать, что это не так. Процесс создания нации не хаотичен, осмыслен наукой и поддается анализу. В первом приближении можно выделить три процесса, играющих решающую роль в этой трансформации: (1) социальный и/или политический кризис старого порядка, характеризующийся новыми горизонтами и уровнями напряженности; (2) возникновение разногласий между влиятельными группами населения; (3) утрата веры в традиционные нравственные системы, а кроме того, упадок религиозного авторитета1.
Каких-то дополнительных пояснений здесь требует лишь второй процесс, принявший в современной России вид противостояния коренного населения этнической экспансии и статусного соперничества этноэлит. Новизна здесь состоит в формировании русской этнической элиты и ее претензиях на первое место в этнической иерархии страны. Во многом это реакция на успех иных, давно существующих этноэлит, одни из которых родом из СССР, а другие сложились в 1990-е гг. По отношению к федеральному центру складывающаяся русская этноэлита позиционирует себя как контрэлита, олицетворяя стремление де-факто государствообразующего народа к статусу доминантной этнической группы в противовес «многонациональности», ставшей одной из идеологических основ Российской Федерации.
Другие этноэлиты успешно кооптированы во власть в результате обмена лояльности на федеральные финансовые дотации, откуп природной ренты и иные льготы. Все они поддерживают принцип многонациональности на федеральном уровне, нередко игнорируя его в своих «титульных» регионах, диаспорах и анклавах.
Современная гиперактивность националистов вызвана несколькими факторами и основной из них – действительные подвижки в русском национальном движении. Сегодня национальная идея начинает успешно монополизировать роль фактора интеграции общества, отсюда - объективная выраженность именно этнического аспекта восприятия проблем. Определенные социальные группы мобилизуются, когда национальная программа становится привлекательной для масс. Складывающуюся русскую этническую контрэлиту можно разделить на открытую и скрытую части. Первая состоит из лидеров и теоретиков русского национализма, занятых сейчас партийным строительством и статусными играми с несистемной оппозицией. Вторая - из представителей российского истэблишмента, бизнеса и силовиков, выбравших долгосрочную стратегию постепенного роста личного и группового влияния на ресурсную базу национального движения, цементируя ее в социально-политическую общность.
Достижения верхнего эшелона националистов (открытой части русской этноэлиты, пытающейся реализоваться в политическом поле) достаточно скромны и не вполне адекватны подъему русского самосознания. В попытках совместить национальные интересы с личными взглядами и амбициями публичные националисты размежевались на десяток политических направлений. Представленный в программах спектр расходящихся позиций записных националистов делает все более редким и затруднительным разговор о единой национальной доктрине, о новой этнической доминанте, говоря языком Л.Н. Гумилева. Анализируя их деятельность, невольно приходишь к образу лошадей, оборвавших постромки и оставивших свою повозку далеко позади. Многочисленные лидеры малочисленных организаций, стремясь отличаться друг от друга, потеряли раппорт, утратили способность говорить от имени миллионов людей, чаяния которых укладываются в несколько простых пунктов: политически гарантированное уважение к русскому народу, контроль миграции, экономическое и юридическое равноправие граждан и регионов РФ.
Наибольших политических успехов организации националистов достигали при совпадении векторов их действий с устремлениями масс. Такими примерами являются ставший ежегодным «Русский марш», кампания «Хватит кормить Кавказ» и «Русские пробежки». Другие инициативы остались без поддержки общества и не воспроизводятся. Открывающееся русскому социуму несоответствие между его стремлениями и деятельностью политических националистов объясняет парадоксальные результаты социологических опросов: при широчайшем распространении этнической ксенофобии и антимигрантских настроений большинство россиян отрицательно воспринимают слово «национализм». В ходе исследования «Левада-центра» в октябре 2012г. 70% респондентов ответили, что отрицательно относятся к термину «национализм», и только 13% отозвались о нем положительно2.
Теоретики националистов начинают осознавать положение дел. Показательны в этом плане статья Е. Холмогорова3 и позитивная динамика развития партии «Новая Сила», которая может быть обусловлена отказом ее лидера профессора В.Д. Соловья от лозунгов русского национализма и переходом к выражению более взвешенных «интересов национального большинства», своего рода возвращением к социальной базе.
Мирослав Хрох пишет, что модель успешного национального движения включает в себя как минимум четыре элемента: (1) кризис легитимности, связанный с социальными, моральными и культурными деформациями; (2) базисный уровень вертикальной социальной мобильности (некоторое количество образованных перспективных людей в движении); (3) довольно высокий уровень социальной коммуникации, в том числе грамотности, школьной подготовки и рыночных отношений; и (4) конфликты интересов национального характера4. Наличие этих элементов в русском движении не гарантирует ему успеха, но, как минимум, заставляет с ним считаться.
Текущий момент дает государству шанс грамотно использовать временной зазор меж стадией формирования и укрепления русской этнической контрэлиты и последующим выдвижением из ее среды общепризнанных лидеров, способных более эффективно использовать структурирующуюся ресурсную базу русского национального движения.
В этой связи нам кажутся несколько поверхностными заявленные результаты работы над созданием Стратегии государственной национальной политики в РФ. На наш взгляд, вся стратегия проекта заключена в попытке консервации status quo методами цензуры и пропаганды. Тенденции очевидны: девиантное поведение «провокаторов ксенофобии» тиражирует прочно сложившийся в обществе этнический «образ врага» и приводит к восприятию обществом конфликтов не как издержек межкультурного недопонимания, а как часть масштабного этнического противостояния. Это сводит к нулю эффективность распространенных методов борьбы с ксенофобией путем пропаганды культурного обмена и просвещения, на которые тратятся подчас серьезные средства и усилия. Конфликтная готовность и степень самоорганизации молодежи по этническому принципу растут. Повышается градус соответствующих дискуссий в обществе при растущей ничтожности поводов для их возникновения (хотя серьезных поводов также достаточно). Усиление цензуры в СМИ только перенесет эти дискуссии на кухни, улицы и стадионы, не оказав влияние на причины конфликтов. Таким образом, необходим поиск и выработка новых путей разрядки межэтнической напряженности в России.
1 Хрох. М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского - М.: Праксис, 2002.
2 URL: http://nazaccent.ru/content/5715-socopros-v-rossii-stanovitsya-vse-bolshe.html
3 Холмогоров Е. Грустная правда о русском национализме // URL: http://rusplatforma.org/publikacii/node804/ (дата обращения 18.10.12)
4 Хрох. М. Указ. соч.