Д.Ю. Алтуфьев, адъюнкт Академии управления МВД России, полковник полиции
Этносоциум России: экспансия и фрустрация
Часть 1
Основные задачи создаваемой Стратегии государственной национальной политики очерчены Указом Президента РФ1: это обеспечение межнационального согласия; гармонизация межнациональных отношений; укрепление единства многонационального народа Российской Федерации; обеспечение условий его полноправного развития; мониторинг состояния межнациональных отношений; активизация работ по недопущению национального и религиозного экстремизма, предупреждение межнациональных конфликтов. Решить эти задачи без глубокого анализа причин конфликтов представляется невозможным. Межэтнические взаимоотношения в стране приобретают все более напряженный характер, причем конфликты возникают не столько на этнических пограничьях, сколько в зонах контакта мигрантов с коренным населением, то есть повсеместно: от мегаполисов до неизвестных ранее деревень и поселков. Такие конфликты и лежащую в их основе неприязнь к чужим принято называть ксенофобией, и мы не погрешим против истины, когда скажем, что ксенофобия стала главной проблемой межэтнических отношений в России.
Анализ феномена ксенофобии в научной литературе зачастую носит описательный характер или имеет конъюнктурно-политический, а то и идеологический подтекст. Концептуальные разработки темы в основном отсутствуют, хотя она напрямую связана с качественно новыми явлениями в развитии мировой цивилизации и требует неотложного переосмысления имеющегося научного опыта в этой области. Статья ориентирована на восполнение этого пробела.
В большинстве работ, посвященных этнической ксенофобии и ее криминальным проявлениям, в роли субъекта ксенофобии под именем «местного населения» чаще всего фигурируют русские, что неудивительно, так как они составляет около 80% населения страны. Соответственно объектом ксенофобии становятся инородцы, причем не только выходцы из республик РФ или зарубежья, но и давно проживающие или даже родившиеся в русских городах. Парадокс заключается в том, что русские по своему менталитету совершенно не склонны к национальной ненависти и нетерпимости. До развала СССР жившие среди них инородцы встречались с благожелательным отношением к себе и чаще всего ассимилировались, растворялись в русской среде, или интегрировались в ней до полной аккультурации.
Было бы проще всего разграничить современное российское общество на русских и нерусских и этим определить преимущественный субъект/объект ксенофобии и разбираться дальше, но это стало бы ошибкой. Важнейшим маркером здесь является масштабная инокультурная иммиграция, быстро меняющая сложившийся порядок вещей. Водораздел проходит между условно «оседлым» населением России, будь то русские, татары или евреи, и «новыми кочевниками» - мигрантами из областей высокого демографического давления (Средняя Азия, Кавказ, Китай и пр.).
На наш взгляд, основными факторами роста межэтнической неприязни в России являются: 1) этническая экспансия мигрантов и 2) этническая фрустрация населения. Именно эти движущие силы раскручивают маховик ксенофобии в стране. Присутствуют и другие факторы, но не они определяют ход событий.
Этническая экспансия
Значение латинского слова expansio неизменно со времен Древнего Рима - расширение, распространение. Этносы рождаются, живут и погибают в мире экспансии – военной, территориальной, демографической, культурной, научно-технической, экономической, информационной.
История последних столетий являет примеры преобладания того или иного вида экспансии: если XIX в. – это век апогея территориальной экспансии, завершение раздела мира между колониальными империями, то ХХ в. – это век идеологической экспансии, глобального противостояния антагонистических идеологий. XXI век, вероятно, станет веком всемирной этнодемографической экспансии.
Современная глобальная миграция в массе своей носит характер этнической экспансии, ей свойственно перерастание дополняющей стадии в стадию замещения, а далее - вытеснения. Каждый мигрант – это в первую очередь этнофор (представитель этнической группы)2.
Этническую экспансию в России можно разделить на пассивную и активную. В первом случае главным раздражителем социума является сам факт прироста «чужих», во-втором - поведенческие стандарты, присущие конкретным этническим группам. Примеры первой являют мигранты из Средней Азии, второй – с Кавказа, причем последние вызывают наибольшее неприятие в обществе. Если представители пассивной ветви миграции занимают основание социальной пирамиды, как это характерно и для Европы, то вторые являют редкий пример миграции сразу в элиту, в краткий срок оставляя позади значительную долю коренного населения и вызывая у того ощущение некой «конкисты».
Рассмотрим наиболее характерный для современной России вариант противостояния на почве ксенофобии: русские и выходцы с Северного Кавказа. Русские в силу ценностей, взращенных православной традицией, приписываются к феминной культурной модели. Судя по русской классической литературе и философии, историческим портретам русского крестьянства, такие качества, как поиск смысла жизни, чаяние справедливости, социальная пассивность, покорность и определенный фатализм обнаруживают глубокую феминную сущность русской культуры3.
Культуры народов Северного Кавказа, напротив, тяготеют к полюсу маскулинности. Они поощряют максимально активное использование личного ресурса при достижении целей. Например, главной морально-этической категорией ингушей является понятие «яхь», приблизительно переводящееся как соревновательность, стремление быть лучше других. Суть «яхь» состоит в здоровой агональности, желании вырваться вперед, выделиться среди других4.
В контакте представителей двух этих моделей неизбежно появляются негативные посылы: первые предстают в глазах вторых слабыми и недостойными, вторые кажутся первым агрессивными и беспардонными. Этнолог из Владикавказа А. Цуциев пишет: Русские характеризуются кавказцами, в большинстве случаев, как простые, добрые, неагрессивные люди, что совершенно не совпадает с экспансивным типом поведения, который положительно расценивается кавказцами. Нередко эти качества русских (равно как и неумение сплотиться для отстаивания своих интересов) воспринимаются кавказцами как симптом слабости. За русским миролюбием кавказец не усматривает ни сдерживания агрессии, ни готовности к борьбе, а видит лишь нежелание борьбы и отказ от нее5.
Неслучайно северокавказские республики, обретя значительную самостоятельность в период «парада суверенитетов», благодаря расцвету этницизма либо уже стали, либо в ближайшее время станут моноэтничными территориями внутри РФ. Это результат более чем двадцатилетнего процесса вытеснения граждан «нетитульных национальностей», от открытого геноцида в дудаевской Ичкерии до терактов, поощрения хулиганских выходок и безнаказанности преступников в других, более осторожных или лояльных к центру регионах. Различного рода преступления, направленные в основном против русских: поджоги, расстрелы, изнасилования, продолжают совершаться и в 2006, и в 2009, и в 2012 гг., несмотря на декларируемую главами соответствующих республик обеспокоенность оттоком русскоязычного населения. Но даже искренние заявления должностных лиц не могут устранить заложенную в основы культуры нетерпимость к чужакам на своей земле.
Невнимание федеральных властей привело к тому, что начался отток русских с приграничных территорий. Еще в 2006 г. из шести восточных районов Ставрополья выехало 30% славянского населения, а пришедшие им на смену мигранты принесли другую культуру и образ жизни6. Ненависть мигрантов к коренным жителям возникает не оттого, что их плохо принимают. Собственная нетерпимость является первопричиной их враждебности к местному населению, как на Ставрополье, так в Петербурге или Иркутске.
Наиболее привлекательным объектом экспансии является Москва. По сравнению с тем, что было в Москве и Подмосковье тридцать лет назад, только корейцев стало больше в 2,3 раза, армян и грузин в 2,8 раза, арабов - в 2,7 раза, азербайджанцев и молдаван - в 5 раз, ингушей - в 6 раз, чеченцев - в 7 раз, таджиков - в 12 раз. Больше всего в столичный регион прибывает вьетнамцев и китайцев, их численность выросла соответственно в 14 и 35 раз (речь идет о постоянном населении без учета временных трудовых мигрантов)7.
В последние годы наметилась тенденция к ранее не наблюдавшемуся взаимодействию активной и пассивной ветвей этнической экспансии в России. Такая смычка носит экономический и криминальный характер. В частности, в Москве, на стройплощадках, во дворах и на улицах все чаще можно увидеть мигрантов из Армении, руководящих группами выходцев из Средней Азии (картина, знакомая каждому служившему в Советской Армии). Такие «интербригады» чаще всего занимаются бесконечным и потому сомнительным ремонтом дворов и подъездов, укладкой бордюрных камней и тротуарной плитки. Ю.П. Платонов приводит такой факт: «В Подмосковье нелегальные таджики под руководством армян организовали производство «бройлеров». Завозили порченые тушки кур, отмывали их от синюшности в «Белизне», а потом «надували» различными добавками до размеров бройлеров. Завозили 3 машины кур, а вывозили 4 машины «бройлеров» на продажу в супермаркетах Москвы и Подмосковья»8.
Этническая фрустрация
Наглядный пример этнической фрустрации являет русское население Российской Федерации. Череда исторических событий XX века, в которые были вовлечены в первую очередь русские, повлекла за собой крайне тяжелые для них последствия. Шокирующее поражение в русско-японской войне, разрушение традиционной формы общественной организации русских – общины, начало массового раскрестьянивания, 1-ая мировая война, ликвидация русского государства – Российской Империи, гражданская война, начало проведения политики жесткого мультикультурализма в стране с принципиально иным историческим укладом, расказачивание, раскулачивание, коллективизация, индустриализация, Великая Отечественная война, холодная война, распад СССР и, как следствие, подрыв русского мессианского мифа, «выдавливание» их из традиционных мест проживания вне «русских» регионов, демографические проблемы и др. Многие из перечисленных исторических событий и процессов коснулись не только русского народа, но в связи с государствообразующей ролью, масштаб и динамика вовлеченности русских в данные события были несравнимо большими9.
В психологических моделях природы межэтнических конфликтов особое место занимают поведенческие концепции. Одна из них – теория фрустрации-агрессии, заключается в том, что фрустрация как состояние опасности от нанесенного группе ущерба, и стресс как результат возникших на пути к цели препятствий, ведут к агрессии.
Этническая фрустрация – психологическое состояние этнической группы или общности, которое характеризуется потерей перспективы исторического развития, тревогой, неуверенностью в завтрашнем дне, чувством безысходности.
Этнопсихолог Г.У. Солдатова в уже ставшем классическим описании фаз межэтнической напряженности более подробно описывает это явление: ощущение гнетущей тревоги, отчаяния, гнева, раздражения, разочарования. Негативные переживания повышают степень эмоциональной возбужденности людей. Различные препятствия, возникающие при осуществлении жизненно важных потребностей, связываются с этнической принадлежностью, учащаются конфликтные межличностные эпизоды на национальной почве и т.п. Фрустрационая напряженность зреет во внутригрупповом пространстве, постепенно проникая и в межгрупповые отношения. Развитие этого процесса трансформирует групповое этническое самосознание в сторону гиперидентичности. Исследование гиперидентичных тенденций в республиках РФ показали, что русским в меньшей степени присуще стремление решать свои проблемы в русле «этнических» обвинений. Их эмоциональное напряжение перерождается скорее в астеническое и депрессивное состояния. А в первой половине 1990-х гг. наиболее популярным среди русских способом решения таких проблем была эмиграция10. Мы считаем, что эмиграция остается популярным решением таких проблем среди русских и сейчас, и в этой связи Федеральная программа по возвращению соотечественников не могла быть успешной. К сожалению, число русских, желающих уехать, превышает число русских, желающих вернуться.
Русские всегда имели более значимую государственную идентичность и с крушением СССР пережили настоящий кризис самоидентификации. Такие периоды польский социолог Петр Штомпка назвал травматической трансформацией11. Распалась «единая социальная общность советский народ», а вместе с ней и самосознание «простых советских людей», которыми были именно русские. Не секрет, что грузины, киргизы и эстонцы в Советском Союзе оставались, прежде всего, этнофорами, т.е. грузинами, киргизами и эстонцами. Для русских смена идентичности происходила в условиях переживаемого психологического проигрыша и определенной психологической дезадаптации. Основными ее причинами стало восприятие значительной частью общества своей недавней истории как поражения. Поэтому конструирование новой социальной общности – российского народа по горячим следам распада СССР, явившегося для многих исторической катастрофой, представляется преждевременным.
Процессы психологической дезадаптации русских были усилены менталитетом «нерыночного» народа. Русские в вопросах экономического поведения – в сравнении с татарами и якутами – обнаруживали меньший мотивационный потенциал достижения богатства и меньший потенциал избегания нищеты, демонстрируя тем самым сниженный потенциал самоорганизации12.
Густав Лебон писал, что массы, испытывающие подобные стрессы, склонны сплачиваться вокруг какой-либо близкой им структуры13. В 1990-е гг. русские получили шанс обретения нового содержания и развития национального самосознания через приобщение к православной традиции. Потенциальные возможности Русской православной церкви были огромны. Интерес к православию проявили широкие массы, и одно время казалось, что новая/старая парадигма русского развития найдена. Действительно, национальное развитие на платформе православия поначалу сулило серьезные успехи и если бы этот потенциал был реализован, этнополитическая, этноконфессиональная ситуация в России, а возможно, и демографическая, к 2012 г. могли бы измениться к лучшему.
Но в сложившихся уникальных по благоприятности и перспективам условиях РПЦ оказалась не готова к роли структурной основы национального возрождения, и на рубеже тысячелетий русские в очередной раз потерпели фиаско в деле осознания своего единства.
К тому времени проявилась и этническая экспансия в Россию. С 2000-х гг. явления этнической экспансии одних и этнической фрустрации других взаимосвязаны и усиливают друг друга. Экспансия вызывает как дальнейшее распространение астенического и депрессивного состояния в принимающем сообществе, так и ответную агрессию (проявления ксенофобии). В свою очередь, такое усиление фрустрации вызывает дальнейшую экспансию, стимулируемую в первом случае безнаказанностью и попущением, а во втором – желанием мести и реванша. Создался порочный круг, каждый виток в котором умножает ресурс национальной неприязни.
Вина и беда русских состоит в том, что они без какого-то экзоскелета не могут самоорганизоваться и остаются рассеянным фрустрированным населением. Эта ситуация крайне негативно воздействует на них самих и другие «оседлые» народы России. У кого-то из них «государствообразующие лузеры» (по выражению известного блогера) вызывают ницшеанское желание падающего толкнуть, другие понимают, что отчуждение от русских оставит их наедине с теми же самыми проблемами.
В отсутствие государственного управления дальнейшее развитие антагонизма способно привести только к двум вариантам. При полном доминировании экспансионистов они принесут в Россию тот социальный ад своих стран, от которого они бежали. «Если Россия в ближайшие десятилетия не будет защищена от бессистемной иммиграции внутренним демографическим ростом, то через 20-30 лет вместо Москвы будет Ош - возобладают средневековые ценности и нормы» - прогнозирует профессор Акоп Назаретян – специалист по политической психологии, культурной антропологии и синергетике, главный редактор журнала «Историческая психология и социология истории»14. Во втором случае нагнетаемая фрустрация в масштабе страны перейдет в конфликтную и кризисную фазы (по Г.У. Солдатовой). Американский психолог Ирвин Стауб ввел понятие «тяжелых времен», которые, по его мнению, всегда предшествуют геноциду. Тяжелые времена – это не обязательно самый трудный или очень трудный период социально-экономического развития страны. Это психологическое понятие. Тяжелые времена – это ощущение депрессии, безнадежности, окруженности врагами, ощущение несправедливости, совершаемой по отношению к «моему народу», «моей религии», «моему городу». Другими словами, описано явление фрустрации. Именно этот комплекс чувств, по Стаубу, является необходимой предпосылкой массовых убийств и геноцида. За годы «тяжелых времен» в обществе накапливаются раздражение и агрессия, которые потом находят выход в варварских актах геноцида.
Вторым, совершенно необходимым условием геноцида является наличие врага, который, во-первых, ответственен за неприятности и несчастья, и, во-вторых, с устранением которого станет лучше. Иначе говоря, геноцид осуществляется не только как мщение. Опыт осуществлявшихся геноцидов показывает, что большинство людей, в геноцидах участвовавших, не только мстят этому врагу за те проблемы, которые по его, как они считают, вине возникли, но и надеются, что устранение врага поможет в решении этих проблем. Не в том (не только в том) дело, что «они» (арабы, евреи, армяне, негры) виноваты в наших несчастьях, а в том, что, если «их» не будет, то жизнь станет лучше15.
Чтобы избежать непоправимых последствий, государственная национальная политика России должна в ближайшие годы целенаправленно воздействовать на движущие силы, вызывающие рост межнациональной неприязни. Рассмотрим меры, принимаемые государством сейчас.
Государственное противодействие ксенофобии
По нашему мнению, существует два уровня ксенофобии: «боязнь чужаков» - диффузный или латентный уровень, и «ненависть к другому» - опасный, активный уровень.
Латентная ксенофобия пронизывает Россию, представляя собой неустранимую устойчивую базу для верхнего, организованного и активного уровня ксенофобии в ее агрессивных проявлениях. Уровни взаимосвязаны по принципу айсберга, то есть величина верхнего определяется размерами нижнего, скрытого уровня.
Схема государственного противодействия проявлениям ксенофобии в РФ.
Государственное управленческое воздействие в сфере ксенофобии в России и Западной Европе базируется на одних и тех же принципах: мультикультурализме, толерантности и примате прав меньшинств. Практические формы работы можно сгруппировать в два основных направления, ориентированные на различные уровни ксенофобии в обществе: на верхнем уровне применяются методы администрирования, заключающиеся чаще всего в запретительных и репрессивных мерах; на базовом уровне применяются воспитательные методы, чаще всего это пропаганда толерантности и различные программы культурного обмена.
Репрессивный уклон государственного противодействия проявлениям ксенофобии, помимо того, что он не затрагивает базовый уровень ксенофобии, определяющий ее размах, несет в себе еще один недостаток. Зафиксированное с 2008 г. значительное уменьшение числа жертв насилия на почве ксенофобии стало результатом канализации ее энергии в антигосударственную политическую активность16: значительная часть радикальной молодежи переориентировала вектор борьбы с «чужаков» на властную систему.
Очередное усиление репрессий с целью выявления и ликвидации таких групп не приведет к позитивному социальному эффекту. Снова обратившись к «модели айсберга», мы можем прогнозировать, что даже полное уничтожение его верхушки приведет либо к образованию новой за счет базового уровня, либо к варианту «скрытого айсберга», не имеющего видимой части и потому более опасного.
Главным недостатком современной схемы является ее симптоматичность, направленность на следствия ксенофобии, игнорирование вызывающих ее мощных социальных факторов. Зауженность ракурсов восприятия ксенофобии обществом привела к неверному целеполаганию и сужению поля управленческого воздействия государства. Основные движущие силы процесса – этнические экспансия и фрустрация, остаются вне фокуса общественного внимания и продолжают конструировать ситуацию. Возвращаясь к «модели айсберга», можно сказать, что температура воды вокруг него быстро падает. Это создает предпосылки к росту ксенофобии на базовом уровне, что приведет к новому усилению как криминальных проявлений, так и антигосударственной деятельности экстремистов. Таков замкнутый цикл воспроизводства ксенофобии в России.
Наше видение того, как следует разомкнуть этот цикл и остановить вихрь сцепившихся, словно инь и янь, этнических процессов, мы изложим в следующих статьях.
Продолжение следует.
Продолжение статьи и основные рекомендации в следующем номере журнала «Этносоциум и межнациональная кульутра»
1 «Об обеспечении межнационального согласия». – Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. № 602 // Российская газета. 2012. 9 мая.
2 Платонов Ю.П. Этническая экспансия. СПб: Речь, 2011. С.80.
3 Социология межэтнической толерантности. Под ред. Л.М. Дробижевой. М., 2003. С. 156-159.
4 Зязиков М.М. Традиционная культура ингушей: история и современность. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. С. 164.
5 Цуциев А.А. Русские и кавказцы: очерк незеркальной неприязни // URL: http://www.iriston.com/nogbon/news.php?newsid=925.
6 Платонов Ю.П. Указ. соч. С. 284.
7 Дмитриев А.В., Назарова Е.А. Миграционные проблемы Москвы. Социологические очерки. М.: Альфа-М, 2011. С. 10-11.
8 Платонов Ю.П. Указ. соч. С. 287.
9 Савченко И.В. Управление межэтническими отношениями в современной России. Дис. канд. соц. наук. М., 2007. С.155.
10 Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.
11 Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социологические исследования, 2001. № 1. С. 6-16.
12 Социология межэтнической толерантности. М., 2003. С. 166.
13 Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 2000.
14 Назаретян А. Россия может дать урок всему миру // URL: http://razgovor.org/nauka/article978/
15 Психология господства и подчинения: Хрестоматия / Сост. А. Г. Чернявская. Минск: Харвест , 1998. С. 38.
16 Альперович В., Верховский А., Юдина Н. Ксенофобия и радикальный национализм и противодействие им в 2011 году в России // URL: http://polit.ru/article/2012/02/22/sova_2012-02-19/