Отставка правительства Манюэля Вальса или исчерпанность механизмов в республике
Проблема эффективного и сильного президентства – одна из ключевых для современных государств, избравших в качестве формы правления республику президентского или полупрезидентского (смешанного) типа. Главные вызовы в отношении этого политического института – латентное и полулатентное противодействие со стороны «политической бюрократии», фактически препятствующей избранному прямым народным голосованием главе государства реализовать на практике собственный политический курс, призванный выражать интересы большинства общества. Свои варианты решения этой программы предлагали многие видные политические мыслители. В их числе – классик мировой политической социологии Макс Вебер (1864 – 1920), выдвинувший в свое время концепцию «плебисцитарной демократии». При этом сам Вебер был глубоко убежден в том, что решить проблему обычными демократическими средствами не удается. Решить проблему возможно посредством отбора политической элиты, которая могла бы подчинить бюрократию общественным целям. Во главе такой элиты должен стоять харизматический лидер, избираемый посредством плебисцита, (поэтому веберовскую модель демократии часто называют плебисцитарной).
Этот лидер, по замыслу Вебера, несет ответственность только перед избравшим его народом, и возвышается над бюрократией и над законом, обладая фактически чрезвычайными полномочиями. Вебер так описывает стиль его правления: “Демократия, это когда народ выбирает лидера, которому он доверяет. После этого избранный народом лидер говорит: «А теперь замолчите и подчиняйтесь мне». Не народ, не партии не должны вмешиваться в то, что он делает».
Таким образом, идеалом политической системы для Вебера стала плебисцитарная республика – во главе с президентом, избранным непосредственно народом. Президент, по замыслу Вебера, должен быть независим от парламента и в случае разногласий между парламентом и правительством должен иметь право обратиться непосредственно к народу(что заметно ослабляло влияние партий). Такая система, по мнению Вебера, была призвана обеспечить стабильность и в политическом (сочетание правительственных учреждений и сильной власти), и в социальном смысле (через сотрудничество правительства как с предпринимателями, так и с социал – демократами). С этой системой Вебер связывал и преодоление непредсказуемости толпы – причем как в левом, так и в правом вариантах.
Сегодня подобные взгляды Вебера кажутся многим откровенно антидемократическими. Существует даже мнение, что Гитлер до известной степени реализовал подходы Вебера. Так или иначе, предложенная Вебером 41 – я статья Веймарской конституции, предоставившая рейхспрезиденту весьма широкие полномочия, сыграла на руку НСДАП – ибо этот пост в конечном итоге достался фюреру. Однако не следует напрямую винить ученого в последствиях интерпретации некоторых его идей.
В свою очередь, Вудро Вильсон (1856 – 1924) – видный американский политический деятель, президент США, теоретик либерализма и «справедливого международного порядка», в свое время также пытался найти решение проблемы эффективного президентства применительно к американской политической системе.
Для процветания Америки, по его убеждению, было необходимо ответственное правительство, возглавляемое «истинным лидером», и выражающее «интересы нации» и «общественное мнение» (такими лидерами в свое время были А.Линкольн, Г.Кливленд и Э.Джексон, которым Вильсон посвятил свои эссе). При этом подобное правительство может действовать только в условиях конституционного правления, которое максимально соответствует интересам народа, и уважает индивидуальные свободы.
Однако в современной (Вильсону) Америке сложившаяся система сдержек и противовесов не позволяет создать такое ответственное правительство. Это связано прежде всего с тем, что эта система устроена так, что необратимо приводит к преобладанию законодательной власти над исполнительной с ущемлением прав последней: «С какой бы точки зрения мы не рассматривали отношения между законодательной и исполнительной властями, мы всегда увидим, что полномочия последней неизмеримо раширяются за счет прерогатив первой, и что полномочия одной из них являются далеко не достаточным противовесом полномочиям другой». Такое положение вещей противоречит Конституции и ущемляет власть президента: «В теории исполнительная власть пользуется привилегиями по сравнению с президентом и Конгрессом... Президенту исполнительная власть принадлежит теперь лишь в малой степени; он – глава правительства; он направляет исполнительную власть». Единственное, что есть у президента – это право вето на решения Конгресса, но используя его, он выступает как составная часть законодательной власти.
Поэтому президент может осуществлять функции главы исполнительной власти лишь при наличии таких условий, как экстремальность ситуации, незаурядность и внутренняя сила самого президента. Однако в современных американских условиях подобная возможность для превращения президента в настоящего лидера отсутствует (имеет место «правительство без лидера»).
В свою очередь, во Франции с момента создания Ш. де Голлем V Республики проблема «слабого президента» была успешно решена в рамках «полупрезидентской» модели. В ее рамках премьер-министр, формально подчиняясь и президенту, и парламенту, де-факто находился под контролем главы государства и был вынужден проводить его политику (если только не представлял конкурирующую партию). Таким образом, президент частично освобождался от политической ответственности за свои действия, и обретал большую свободу маневра. Однако времена больших политиков в президентском кресле, подобных де Голлю, Миттерану и Шираку, канули в лету. В итоге все более слабые в политическом отношении французские президенты не могли более скрывать свою слабость за спиной лояльного премьера – и тянули на политическое дно один за другим кабинеты министров, что еще погружало переживающую кризис V Республику во все больший хаос.
Подтверждением этого тренда стали недавние летние события в высших эшелонах французской власти. Премьер-министр Франции Манюэль Вальс представил в понедельник 25 августа прошение об отставке правительства республики. Президент Франсуа Олланд, ранее связывавший немалые надежды с фигурой харизматичного и энергичного «силовика», быстро и легко удовлетворил это прошение, распустив кабинет министров в полном составе.
Для подобного непопулярного решения, однако, были все основания. За несколько месяцев работы кабинет Вальса не смог справиться с накопившимися проблемами во французской экономике и вернуть доверие избирателей. Как свидетельствуют данные официальной статистики, в первом полугодии в стране продолжала расти безработица, а преодоление рецессии и «запуск» экономического роста так и остались неразрешимыми задачами. Последней каплей, побудившей к отставке кабинета Вальса, стало выступление министра экономики Арно Монтебура, который публично высказал несогласие с проводимой экономической политикой правительства, которую посчитал «излишне либеральной» и не имеющей необходимой «социальной направленности».
Падение Вальса произошло столь же стремительно, как и его возвышение; Эффект deus ex machina, призванный спасти Пятую республику, очевидно не удался. Напомним, что на пост премьер-министра Манюэль Вальс был назначен 31 марта текущего года в ситуации тяжелого кризиса. До этого он занимал должность министра внутренних дел в правительстве малопопулярного Жан-Марка Эйро, которое было вынуждено уйти в отставку после катастрофического провала правящей Социалистической партии на муниципальных выборах в середине марта текущего года.
Правительство Франции, экстренно сформированное весной премьер-министром Манюэлем Вальсом, получило вотум доверия от депутатов национального собрания (парламента) в начале апреля. Свои голоса в поддержку новому кабинету министров отдали тогда 306 народных избранников, а против него выступили 239 депутатов – что создавало известный запас прочности. Выступая перед парламентариями сразу после назначения, Вальс подчеркнул, что главной своей целью он ставит «возвращение французам уверенности в завтрашнем дне». Одновременно новый премьер-министр признал, что «страна находится в критической ситуации» и «достигла такого момента в своей истории, когда нужно сосредоточиться на самом основном. И основа - вернуть французам веру в будущее». Вернуть веру, однако, не получилось.
Экстренная отставка Вальса не нарушила, однако, принципа преемственности власти. Уже 26 августа, на следующий день, Манюэль Вальс, выполняя поручение Олланда, представил новый состав кабинета. Как и предполагалось, произошло расставание президентской «команды» с рядом ее известных членов. Свои посты покинули критиковавшие заявленный «неолиберальный» и ориентированный на «политику экономии» курс кабинета упоминавшийся министр экономики Арно Монтебур, а также министр образования Бенуа Амон и министр культуры Орели Филиппетти. Президент страны, являющийся, в соответствии с конституцией Франции, фактическим куратором правительства и главным разработчиком его политики, продемонстрировал свою решимость и далее проводить в жизнь заявленный им политический и экономический курс. Прежних нелояльных министров заменили на поддерживающих «генеральную линию» и просто близких к Олланду людей. Новым министром экономики стал член «ближнего круга» президента, бывший банкир Эмманюэль Макрон. Пост министра образования заняла Наджат Валло-Белькасем, бывший министр по правам женщин, по делам городов, молодежи и спорта. Новыми назначениями президент Франции дал понять, что прежде всего ценит лояльность подчиненных и в будущем он не допустит критики своих реформ и экономического курса.
Столь скорая отставка Вальса – признание глубокого идейного и политичесого кризиса французских социалистов. Манюэль Вальс по праву считался наиболее популярным политиком в социалистической среде. Его рейтинг, по данным на апрель, в два раза превышал уровень популярности президента Франсуа Олланда.
Однако расчистить в одиночку «авгиевы конюшни» не удалось. В итоге Вальсу было отказано в доверии. С его уходом была поставлена под сомнение прочность позиций самого Олланда, которому на этот раз не удалось скрыться за фигурой нового премьера. Неудача начинаний Вальса продемонстрировала нереалистичность стратегий самого главы государства.
Французы еще не успели забыть президентские обещания и прогнозы, касающиеся занятости, дефицита и роста. Кривая безработицы, должна была в 2014 году совершить «великий поворот», реагируя таким образом на общий «подъем европейской экономики». Общественные дефицит должен был быть снижен до 3% от валового внутреннего продукта (ВВП) к концу 2015 года, чего давно и настойчиво добивался от Парижа Брюссель.
Однако сухие цифры официальной же статистики разрушили все эти пропагандистские миражи. Безработица во Франции продолжает бить рекорды по причине отсутствия экономического роста. О восстановлении экономики не приходится уже говорить после двух кварталов «нулевого» роста. В итоге французское правительство вынуждено пересмотреть в сторону понижения прогноз экономического развития, и без того весьма скромный, на основе которого был построен бюджет в этом году.
Полной неожиданностью для французского правительства оказался и спад в европейской экономике во втором квартале, произошедший главным образом вследствие продолжающегося спада в германской экономике. Что же касается сокращения бюджетного дефицита, то задача оказалась очевидно нерешаемой.
Инициированный Олландом «Пакт ответственности», направленный на восстановление конкурентоспособности французских компаний, оказался в итоге профанацией. Равно как и президентские планы по оживлению жилищного строительства. Как, собственно, и масштабные планы «оптимизации» государственных расходов. Президенту Франции практически нечего предложить своим избирателям. В итоге он израсходовал большую часть своего первоначального «кредита доверия». Его сторонники разочарованы. Теперь он вынужден предлагать обществу тяжелые и непопулярные решения - причем независимо от связанных с ними политических рисков.
Как итог - Франция снова оказалась на политическом «распутье». Олланду очевидно не удался политтехнологический «кунштюк» с Вальсом, подменяющий реальные политические решения.
«Казус Вальса» наглядно продемонстрировал, что невозможно сохранить социалистический курс и социалистическую бюрократию (вкупе с единством партийных рядов), добавив к этому немного «дозированного» либерализма (в программе Вальса).
Как можно предположить, дальше Францию ожидает тасование уже известных фигур и тактические комбинации, ибо антикризисной стратегии и новых идей в среде французских социалистов сегодня нет.
С новой силой заявила о себе и проблема политического лидерства. Силовик-харизматик а ля Саркози не вытянул «воз». Да и очевидно не мог в условиях блокированного общества и самодостаточной и успешно «самовоспроизводящейся» французской бюрократии. Очевидно, что без коренного изменения политической системы, давно и далеко отставшей от жизни, никакие назревшие социально-экономические преобразования невозможны. Политическая система Франции блокировала и продолжает блокировать любые попытки модернизации экономики и общества, всемерно содействуя социальной энтропии и аномии.
Найти нового харизматика или поставить более предсказуемого представителя высшей партийной бюрократии – выбор за президентом Олландом. В любом случае, это не станет выбором нового политического качества для Франции. Очевидно, что для глубоких и качественных изменений необходим президент-стратег, способный изменить страну…. А у Соцпартии Франции такой явно отсутствует. Франсуа Олланд ныне – лишь бледная тень великого (пусть и противоречивого) президента-социалиста Франсуа Миттерана. Если у Миттерана хватило «запала» на первый семилетний президентский срок, когда были проведены ряд действительно фундаментальных реформ. Франсуа Олланд, похоже, исчерпал свой потенциал реформатора уже через два года после прихода в Елисейский дворец – то есть к середине своего первого (и, вполне возможно, единственного) президентского срока. Франция тем временем продолжает двигаться по замкнутому политическому кругу.